"Aspergirls" Глава 13, часть 1

[amhran-na-habhann]

Глава 13
О детях

Некоторые из нас мечтают о дружной и любящей семье, тогда как на других сама мысль о семейной жизни наводит страх. Если мы едва можем позаботиться о самих себе, как нам заботиться о ком-то еще? К рождению детей никогда не стоит относиться легкомысленно, независимо от того, есть у вас синдром Аспергера или нет. Но в случае СА, существующие проблемы умножаются. Завести ребенка означает проститься с покоем, тишиной и уединением – с тем, что мы так любим. Нам придется выполнять социальные функции, общаться с другими родителями, посещать различные мероприятия – от школьных пьес до родительских собраний. Мы должны будем заботиться о ребенке, ставить его нужды выше своих, быть взрослыми людьми, принимающими зрелые решения – то есть, делать все то, что дается нам с трудом. Многие из нас не будут похожи на большинство матерей, не будут вести себя, как другие матери, или ощущать материнство так же, как они. Мы можем противиться самому слову «мама», так как оно обозначает общую категорию для всех женщин, в которую мы не вписываемся.

«Я избегаю мыслей о браке и детях. Я не хочу терять контроль над своим телом. Я не хочу, чтобы, будучи матерью, мне приходилось все время находиться во «включенном» состоянии.» (Kes)

«У меня нет детей, и я не планирую их заводить. Я не хочу брать на себя ответственность за воспитание ребенка. Мне достаточно сложно заботиться о самой себе, не говоря уже о ком-то еще.» (Shannon)

«Мне очень нравилось быть беременной, я чувствовала себя такой красивой! И мне нравилось воспитывать своих детей. Это замечательно – каждый день делать богаче их речь и взгляд на мир. Я вырастила троих. Другие родители тоже часто просили меня присмотреть за их детьми.» (Widders)

Я часто говорила, что рождение ребенка – это не плюшевые мишки и воздушные шарики, как изображают повсюду от журналов до открыток, а боль и кровь – а затем грязные подгузники, отрыжка и прочее. В родах не было ничего красивого или приятного, а появление ребенка лишь усилило все мои проблемы с сенсорикой, общением и контролем. Кроме того, в то время я была весьма эгоцентрична, и жертвовать своими интересами в угоду кому-то еще мне совершенно не нравилось. Однажды, когда моей дочери было два года, я ехала с ней на поезде из Калифорнии в Нью-Йорк. Она играла с мальчиком, который сидел рядом, и его бабушка, глядя на обоих ангелочков, риторически спросила: «Разве это не прекрасно – быть матерью?» Я со всей своей прямотой ответила: «Ничуть.» На лице женщины отразился чистый ужас, она отодвинулась подальше и отвернулась к окну, старательно избегая смотреть на меня. Определенно, она зачислила меня в категорию серийных убийц. Я мысленно посмеялась и задумалась, как же часто люди кривят душой.

Она не спросила, люблю ли я свою дочь. На этот вопрос я без сомнений ответила бы «да». Мне не нравилось именно быть матерью, потому что, как оказалось, эта роль требовала от меня слишком многого. С момента, как моя дочь появилась на свет, она стала кричать, терзать мою грудь, нарушать тишину моей крошечной квартирки в Сан-Франциско, наполнять ее ужасными запахами – моя дочь была худшим кошмаром аспи. Я улыбаюсь, когда пишу это, потому что она знает, как сильно я ее люблю, и сейчас, зная мои сенсорные особенности, она сразу выключает музыку, когда хочет поговорить со мной, и успокаивает собак, когда я работаю. Но когда она была ребенком, я не могла спокойно посмотреть фильм без ее крика, что нарушало правило номер 14 моего кодекса аспи: «ни при каких обстоятельствах не отвлекать меня от фильма».

По странной иронии, хотя у моей дочери нет аутизма, в раннем детстве она совсем не любила обниматься. Она была единственным существом, которое я хотела обнять, но она отталкивала меня, и с каждым разом моя привязанность к ней таяла. В воспитании ребенка я стала похожа на Спока – и я имею в виду вовсе не Бенджамина Спока. Я ошибочно решила, что она не любит меня и не нуждается во мне. Возможно, ей будет лучше с отцом, подумала я – к тому моменту он уже ушел от меня. Я препоручила дочь его заботе, и через какое-то время мое сильное чувство связи с ней начало возвращаться. И когда оно вернулось, оно оказалось внезапным и всепоглощающим. Моя дочь говорит, что примерно в то же время она испытывала такое же охлаждение, а затем воскрешение чувств. Я переехала жить в Европу, и она отправилась вместе со мной.

«У меня есть сын, ему десять лет. Он живет с отцом в другом городе, далеко отсюда, и приезжает ко мне 5-6 раз в год. Я думаю, это к лучшему. Я люблю его, он счастье и смысл моей жизни.» (Siv)

Когда моя дочь ко мне вернулась, я стала очень преданной и заботливой матерью. При всех странностях, моя потребность в ритуалах и правилах означала, что обстановка в доме будет упорядоченной, безопасной и предсказуемой. Наша жизнь вошла в ровную колею, и дочь смогла привыкнуть к моему распорядку. Мне нравилось быть матерью-одиночкой гораздо больше чем замужней, потому что мне не приходилось делить контроль с кем-то еще.

«Я счастливая одинокая мама с двухлетним сыном, у нас фантастические отношения. Я не хотела бы жить с кем-то еще. Материнство – лучшая вещь на свете.» (Kylli)

Наша потребность в контроле, сенсорные особенности и любовь к книгам обычно означают, что наши дети будут много читать и мало смотреть телевизор. Наша чувствительность к пище и искусственным добавкам означает, что они будут правильно питаться. Они будут делать зарядку и бывать на свежем воздухе. Судя по тому, что я узнала от других аспи-девочек, из нас получаются довольно нестандартные, но консервативные мамы: строгие, надежные, логично мыслящие, способные защитить и стимулирующие интеллектуальное развитие.

Из-за стремления все контролировать и недоверия к системе образования многие из нас предпочитают обучать детей на дому. Когда моей дочери было семь лет, я полгода обучала ее дома, потому что в школе маленького городка в Северном Уэльсе, где мы жили, ей было слишком скучно. Мы начинали день с уроков пения и рисования, но также охватывали и все необходимые предметы – математику, чтение, письмо, географию, обществознание и физику. Когда моя дочь вернулась в школу, она сразу стала круглой отличницей. Я старалась подобрать для нее самую лучшую школу, с самой дружелюбной и творческой атмосферой – пусть даже расположенную не так удобно. Одно время мне приходилось ехать с пересадками на другой конец города, чтобы отвезти ее туда, при этом выкраивая время на свою учебу в университете и подработку. Другие аспи-девочки, с которыми я говорила, также обучали своих детей на дому или принимали активное участие в их образовании.

«В школе я была достаточно умной, но никогда не получала помощи, которая была мне нужна. Так что теперь я сама обучаю своих трех мальчиков-аспи.» (Naga Empress)

Несмотря на все свои старания, я всегда ощущала, что делаю недостаточно. До того, как мне поставили диагноз, моей дочери приходилось наблюдать мои постоянные метаморфозы. В то время как я пыталась разобраться в себе и найти свое место, ей приходилось сопровождать меня в этом, поскольку мои душевные блуждания часто принимали физическую форму. К тому времени, как ей исполнилось 14 лет, она успела пожить или побывать в 14 странах. У других матерей было больше денег, больше терпения, больше стабильности, они никогда не выглядели такими изможденными, как я. Они болтали друг с другом на детских площадках, приглашали друг друга на кофе. Меня никто никуда не приглашал.

Однажды дочь воскликнула: «Ну почему ты не можешь быть нормальной, как другие мамы?» Это было больно. Перед этим моментом я очень громко пела оперу, сидя в машине. Очевидно, другие мамы так не делают.

Но были и плюсы. Наличие умной, но эмоционально незрелой матери означало, что моей дочери было с кем играть и не только смотреть вместе детские фильмы, но и петь все песни из них. А в Новую Зеландию мы переехали потому, что нам понравились пейзажи во «Властелине колец». Когда она была подростком, мы обменивались одеждой. Мы слушали одну и ту же музыку. Потом она повзрослела – а я нет. Я по-прежнему смотрю детские фильмы и пою песни, но теперь делаю это без нее.

Сейчас она учится в колледже и живет далеко отсюда, совершенно самостоятельно. Какая-то часть меня знает, что ей повезло иметь аспи-маму. Другая часть меня жалеет, что я не знала о диагнозе раньше и не имела достаточной поддержки, чтобы обеспечить ей бытовую и финансовую стабильность. Но я надеюсь, что справилась хорошо. Она умеет сопереживать и никогда не станет подвергать кого-то травле, у нее очень открытый взгляд на мир, она лишена многих предрассудков и очень легка в общении. Последнее у нее явно не от меня. А я снова живу для себя, и, должна признаться, мне это очень нравится.