Уборка мусора
Я уже долгое время размышлял о том, как сбежать из родительского дома. Когда мне было пятнадцать, отец купил себе мотоцикл, чтобы ездить на работу. Мне он его не давал, но это навело меня на мысль о собственном байке. Я стал спрашивать всех своих знакомых, не продают ли они мотоцикл. Я искал дешевые мотоциклы в газетных объявлениях. И, наконец, нашел. «Хонда Дрим» 1966 года за двадцать пять долларов. Когда я смог привести его в рабочее состояние, у меня наконец появилась возможность сбежать, хотя бы временно. Именно с этой мыслью я отправился вместе с родителями на вечеринку к их другу Уолтеру Хендерсону по поводу его сорокалетия. На публике родители всегда вели себя идеально, поэтому я знал, что они на меня не набросятся. А если и начнется что-то странное, в центре города от них будет гораздо легче улизнуть и затеряться.
читать дальшеРодители редко что-то делали вдвоем. Однако, они оба дружили с Хендерсонами, поэтому на день рождения Уолтера отправились вместе. Мне Уолтер тоже был симпатичен – по крайней мере, то, что я о нем знал. Он преподавал английский в Амхерстском колледже и носил коричневый вельветовый пиджак. С ним всегда было интересно поболтать, и он, казалось, относился ко мне со сдержанным вниманием. Так или иначе, родителям почему-то очень хотелось, чтобы я пошел на эту вечеринку.
Раньше я никогда не бывал на преподавательских банкетах. Они предназначались для взрослых – как правило, это были друзья моих родителей. Некоторые были приятными людьми, другие казались самодовольными и заносчивыми, и быстро начинали меня бесить. Я знал, что меня считают изгоем, но прекрасно видел, что кое-кто из этих взрослых, с милой улыбкой говоривших мне, какой я пропащий человек, сам был ни на что не годен. А мой опыт общения с музыкантами показал мне, что в мире есть места, где изгоям рады.
Мать сказала:
– Джон Элдер, ты очень нравишься Уолтеру и Аннет. Они хотят видеть тебя на своей вечеринке.
«Может, и нравлюсь», – подумал я. – «А может, они думают, что я повеселю гостей, потому что я странный.» Да, вот это было более вероятно.
Отец добавил:
– Решать тебе, сын, но они действительно тебя пригласили. Если ты будешь игнорировать приглашения, тебя перестанут куда-нибудь звать.
Как будто меня до этого много звали.
Я согласился, но поехал не вместе с ними, а на своем мотоцикле. Когда мы прибыли, во дворе у Уолтера уже собралась внушительная толпа. Там был натянут тент, стоял стол с едой и даже был приглашен какой-то ансамбль. Все присутствующие были одеты лучше меня. «Наверняка у них хорошее образование, достойная работа, семья», – подумал я. Но потом решил: «Одежда на мне чистая. И душ я принимаю каждый день. Я ничем не хуже их.»
Уолтер по такому случаю распечатал визитки. Одну из них он мне вручил, когда мы приехали. На ней было написано:
Уолтер Хендерсон, 40 лет
Лектор – 40 разных тем
Путешественник – 40 разных стран
Кулинар – 40 разных блюд
Любовник – 40 разных женщин
Лектор – 40 разных тем
Путешественник – 40 разных стран
Кулинар – 40 разных блюд
Любовник – 40 разных женщин
Я сразу понял, что эта вечеринка будет мне по душе.
Я не знал, чем заняться, поэтому просто стоял на месте. Аннет заметила меня и повела знакомиться с кем-то из ее друзей. Полагаю, действовала она из благих побуждений. Представив нас друг другу, она поспешила к следующему гостю. Ее знакомый Джордж оказался пафосного вида профессором, который попытался завести со мной беседу.
– У нас есть сын, примерно твой ровесник, – сообщил он мне. – Мы очень им гордимся. Осенью он пойдет в Гарвард.
В это время мимо шла еще одна пара, и женщина сказала:
– А наша Джанет решила идти в колледж Смита. Так что еще четыре года она будет рядом с нами! А ты чем занимаешься?
И все трое устремили взгляды на меня.
Я ничем особенным не занимался. И уж точно не собирался в Гарвард. На самом деле, я оказался в парадоксальном положении – у меня было 99 процентов в тестах на уровень интеллекта, но при этом я вылетел из школы.
Я был уверен, что данную публику не впечатлит моя растущая репутация среди местных музыкантов, поэтому промолчал об этом.
– Вообще-то у меня уже есть работа, – сказал я.
– Правда? И какая же? – этот вопрос задал Терстон, еще один знакомый Аннет. Терстон, декан Амхерстского колледжа, давно мог не беспокоиться о своей карьере. Он стоял с бокалом в руке и снисходительно улыбался. Вероятно, думал, как там его сыночек в Йеле.
– Я работаю в сфере утилизации отходов. В Спрингфилде. Меня поставили в самые низы, чтобы я хорошо освоил это дело. Езжу на мусоровозе по Норт-Энду.
– Ты хочешь сказать, что ты мусорщик? – спросил кто-то вежливо, но с недоверием. Обычно мусорщики обычно не бывают на вечеринках университетских профессоров. Они приходят позже и опустошают мусорные баки. А не веселятся вместе с теми, кто превосходит их по интеллекту.
Я улыбнулся в ответ.
– Мы не называем себя мусорщиками. Мы – санитарные инженеры.
К этому времени в разговор вступил еще один пожилой мужчина. Я его не знал, но судя по уложенным волосам, твидовому пиджаку и галстуку-бабочке он явно имел дело не с мусором.
– Я инженер. И восемь лет ради этого учился. Не думаю, что какой-то мусорщик имеет право называть себя инженером.
Я решил сменить тему.
– Знаете, чего мы только там не насмотрелись. На прошлой неделе один мой приятель нашел мертвого младенца в ящике за общежитием колледжа.
Все пораженно умолкли, и вокруг меня повисла полная тишина.
– Говорят, его родила одна из студенток. Никто не знает, почему она его выбросила. У нее папаша – президент одной крупной фирмы. Но ее все равно посадили.
Возле меня собралось уже шесть человек. Я заставил их призадуматься. Способны ли их детишки на такое? Одна из женщин выдавила улыбку и сказала:
– Наверное, нелегко работать в любую погоду.
– Погода – это еще не проблема. Погода – ерунда. А вот о стаях диких собак и бандах беспризорников стоит беспокоиться.
– Беспризорников? – удивились они.
– Они попадаются в районах победнее. Двое недавно стукнули одного из наших по башке пивной бутылкой с гравием. Чуть не убили. Хуже всего, когда их несколько. Бывает, что и с ножами.
Похоже, мои слушатели были шокированы.
– А полиция не может выделить вам сопровождение? – спросил кто-то.
– Полиции наплевать. У них других проблем хватает. Город немаленький, в конце концов. Мы стали носить с собой резиновые дубинки. Оружие нам не разрешают. А некоторые парни вешают мотоциклетные цепи на шею. Когда размахиваешь цепью, никакая шпана с ножом к тебе не подберется.
Я дал им переварить эту информацию. Теперь они увидят мусорщиков в новом свете. Они смотрели на меня с ужасом, но ничего не могли поделать. Такого развлечения на их вечеринках еще не бывало.
– А что твои родители думают насчет твоей работы?
– Им хотелось, чтобы я пошел на врача, но когда я сказал им, сколько зарабатывает мой босс, они прониклись. У него больше денег, чем у любого доктора, которого я знаю. Так что, наверное, они мной гордятся.
– Откуда же у твоего босса столько денег? – спросил недавно подошедший гость с внешностью книжного червя.
– Чаевые. Мы повсюду получаем чаевые.
– Никогда о таком не слышала. Кто дает чаевые мусорщикам? Я никогда так не делаю, – говорившая женщина, похоже, была уверена в своих словах. Мусорщикам чаевые не положены.
– Ну, вы же не хотите, чтобы вся гадость из бака посыпалась на ваше крыльцо, когда мусорщик будет забирать его – тогда и нужны чаевые. А если такой бак упадет на вашу машину, тоже мало не покажется. Но если водителю мусоровоза дать денег, можете быть уверены, что этого не случится. А если вы владеете рестораном, без хороших чаевых тем более никуда, иначе ваша помойка переполнится, заведутся крысы, и санинспекция вас прикроет.
Вдохновленный их шокированным безмолвием, я продолжил.
– Вы не слышали о том кафе на Бостон-роуд? У них на кухне кишели крысы. Маленькая девочка пошла в туалет, и ее покусали. Жуткое было зрелище, все руки изгрызены. А ей всего девять лет. Эта забегаловка, наверное, никогда не откроется заново. Они не заплатили своему санитарному инженеру, и вот что случилось.
– Извини-ка, можно тебя на секундочку? – сказала Аннет. Она и моя мать заметили, что я развлекаю гостей. Они поманили меня в сторону. Я пошел к столу, взял блюдо с креветками, которых оставалось всего одиннадцать, и стал есть. Я отлично проводил время.
– Джон Элдер, что ты делаешь? Нельзя так морочить людям головы! Они же тебе верят!
– Ну, вы же сами меня пригласили.
И это правда. Но больше ни за что не пригласят.
– Аннет, у меня к тебе вопрос. Что легче погрузить в мусоровоз? Гору шаров для боулинга или гору мертвых младенцев?
– Не знаю, – мрачно сказала она.
– Младенцев. Можно использовать вилы.
Аннет и мать выглядели так, словно их сейчас стошнит. Обе они уже жалели, что позвали меня сюда. Но я не беспокоился. Я был уверен, что Уолтер счел бы все это хорошей забавой. Я доел последнюю креветку.
– Я пойду извинюсь перед вашими друзьями. Погодите здесь.
И я вернулся к компании новоиспеченных знатоков мусорного бизнеса.
– Извините, люди, но мне пора. Только что звонили с работы, срочное дело. Кто-то из конкурентов забросал наш мусоровоз бутылками с горючей смесью. Всех нас вызывают. Увидимся.
С этими словами я быстро направился к своему мотоциклу, надел шлем и кожаную куртку и завел мотор. Из-под заднего колеса полетели мелкие клочья травы. Уезжая, я смотрел, как в боковом зеркале уменьшаются фигурки моих чокнутых родителей и их друзей.