"Look Me In The Eye" Глава 23, часть 2

[amhran-na-habhann]

Однажды мы отправились в Бостонский порт. Мы оба любили технику и транспорт, особенно большие корабли. Я сказал Медвежонку, что мы пойдем смотреть на грузовые суда и, может быть, увидим буксир или танкер.
– Здорово! – сразу обрадовался он. Медвежонку было всего пять, и он почти всегда готов был делать то же, что и я. И это было замечательно. Я знал, что когда-нибудь он начнет бунтовать против меня, но пока наши вкусы и интересы полностью совпадали.
По дороге в Бостон я сказал ему:
– А ты знаешь, что Санта-Клаус работает в таком же порту?
– Неправда! – воскликнул Медвежонок. Он всегда возмущался, когда я рассказывал ему что-то необычное о детских персонажах вроде Санты. Но мне никогда не нравились все эти приторные традиционные истории, и хотелось их как-то оживить.
– Чем же, по-твоему, Санта занимается весь остальной год, когда нет Рождества? – спросил я.
Медвежонок озадаченно замолк. Он явно никогда не задумывался, что Санта может чем-то заниматься. Как и большинство детей, он забывал о нем через день после Рождества – и до следующего ноября.
– У Санты есть работа, как у любого взрослого, – сказал я.
– И что он делает? – Медвежонок смотрел на меня слегка недоверчиво, насколько на это вообще способен пятилетний ребенок.
– Санта работает на грузовом кране в Роттердаме, в Европорту. Он весь день разгружает корабли. Мы сейчас увидим точно такие же краны, как у него. А еще у него много друзей в разных портах. Может быть, и здесь мы встретим кого-нибудь из них.
Медвежонок помолчал пару секунд, а потом спросил:
– Что такое грузовой кран?
Вот теперь я его заинтересовал.
– Это такая машина, которая поднимает контейнеры с грузом и переносит их с корабля на берег, а потом ставит на грузовики, чтобы их развезли по магазинам, складам и фабрикам. Мы посмотрим сегодня, как разгружают корабль.
Минуту-другую Медвежонок размышлял о том, как Санта работает в порту. Потом спросил:
– А мы увидим эльфов Санты?
– Может быть, – сказал я. – Смотри внимательно на всех, кого увидишь на корабле. Многие грузовые корабли набирают экипажи из эльфов и матросов с Филиппин. Они похожи с виду, но если приглядеться, эльфов можно отличить – они меньше людей. Их трудно заметить, потому что, когда корабль подходит к берегу, они прячутся, чтобы их не похитили злодеи.
Медвежонок не спросил, зачем злодеям похищать корабельных эльфов, но было видно, что он глубоко задумался.
Тем временем, мы прибыли в порт. Мы миновали ворота и складские помещения и оказались на причале прямо напротив большого желтого крана, разгружавшего корабль. Кран напоминал огромного паука-сенокосца, упиравшегося в причал четырьмя длинными ногами. Он вытягивал вперед стрелу с крюком и цеплял им контейнеры, стоявшие на палубе корабля. Стрела двигалась вперед и назад, так что кран мог поднять контейнер, перенести на пару сотен футов и сложить в штабель на берегу. На борту корабля виднелась ржавая надпись: «Остров Фугу». Я прочитал Медвежонку название, и он тут же спросил:
– Что такое остров Фугу?
– Это остров в Тихом океане, где живут эльфы. Как раз на пути в Страну летучих ящериц.
При упоминании знакомой страны Медвежонок задрал голову, чтобы посмотреть, не кружат ли над гаванью большие ящерицы. Обычно мы видели их вдалеке, на западе. Но в тот день их не было – одни только чайки.
– На этом корабле непременно должны быть эльфы, – сказал я.
Мы наблюдали, как кран разгружает корабль, и я читал Медвежонку надписи на контейнерах. «Хёндэ». «Ханьин». «Коско».
Я сказал:
– Это названия транспортных компаний. Им принадлежат контейнеры. Когда люди хотят что-то перевезти, они звонят в такую компанию, заказывают контейнер и складывают туда свой груз.
Медвежонок начал понимать, о чем речь.
– Это называется грузоперевозки, – добавил я.
– Трудное слово, – сказал Медвежонок.
– Трудное, – согласился я. – Как «геликоптер».
– Да, – сказал он. – Ге-ли-коп-тер. – Это слово Медвежонок очень любил.
– Большая часть твоих игрушек приехала из Китая вот в таком контейнере. И твои ботинки. И мамин компьютер.
Медвежонок поразился. Он даже не представлял, что его одежда и игрушки проделали такой путь через полмира.
Через некоторое время крановщику, видимо, надоело разгружать корабль. Он принялся поднимать контейнеры из другого штабеля и переносить их на судно. Мы продолжали смотреть, как стрела крана движется то вперед, то назад. Может быть, кому-то это показалось бы скучным, но только не нам.
– Смотри внимательно, Медвежонок. Иногда кран роняет контейнер в воду, и тогда появляются контрабандисты и утаскивают добычу.
«Остров Фугу» был длиной не меньше 750 футов – таких огромных кораблей Медвежонок еще не видел. Проплывавший мимо буксир казался рядом с ним детской игрушкой. Я указал на пятнышко, мелькавшее между двумя рядами контейнеров на палубе.
– Смотри, там эльфы!
– Точно! – воскликнул Медвежонок. – Эльфы!
Как только мы их заметили, эльфы сразу исчезли. Похоже, они почуяли, что мы на них смотрим. Потом мы еще несколько раз замечали эльфов краем глаза, но они тут же скрывались из виду.
– Была бы у нас сеть, – мечтательно вздохнул Медвежонок. Потом его мысли вновь переключились на Рождество. – А как же олени, пап? Что они делают летом?
– Ну, на самом деле, – начал я, – олени теперь просто для красоты. Сам подумай, сколько в мире детей. Людей стало гораздо больше с тех пор, как Санта открыл свое дело сотни лет назад. Он бы ни за что не успел доставить все подарки, если бы ездил на оленьей упряжке. Сейчас рождественские подарки развозят корабли и грузовые машины. А оленей только фотографируют для открыток и прочего. Все остальное время они живут на ферме в Финляндии. Может быть, когда-нибудь мы их повидаем.
Тем временем, на причале появилось несколько грузовых машин, которые готовились увезти контейнеры, снятые с корабля.
– Смотри! – сказал я. – Там за рулем, это же Здоровяк, друг Санты.
Медвежонок помахал ему. Здоровяк помахал в ответ, направляя машину к воротам порта.
Похоже, разгрузка закончилась. Из отверстий в бортах судна полилась вода, из труб валил дым. Медвежонок спросил:
– Они уже отчаливают?
– Наверное, – сказал я. – Но вряд ли прямо сейчас. Буксиров еще не видно. Сомневаюсь, что корабль отплывет до темноты. Знаешь, Санта и его друзья после работы отправляются в бар «Приют моряка». Тут тоже есть такой. Хочешь, пойдем туда и съедим по гамбургеру?
– Хочу! – Медвежонок уже успел проголодаться.
Мы развернулись и выехали из порта. На другой стороне улицы находилась скупка металлолома и затрапезного вида бар – деревянная вывеска качалась на ветру, в окне мигали огоньки. Я показал Медвежонку вывеску, и он попытался прочесть ее по слогам – к тому времени он уже учился читать.
Мы вошли в бар и уселись прямо под табличкой «Несовершеннолетним вход воспрещен». Медвежонок ее не заметил, а если и заметил, то ничего не сказал. К нам подошел бородатый бармен в кожаном жилете, и я заказал две колы, гамбургер и хот-дог.
Бармен фыркнул и удалился. Медвежонок принялся вертеть головой.
– А где друзья Санты?
В баре было несколько байкеров, водителей грузовиков и портовых рабочих, еще был сутенер и две проститутки. За столом в углу играли в карты пятеро каких-то громил. В центре стола высилась приличная горка купюр.
– Не знаю, – ответил я. – Санта ведь уже старый. Ты сам видел, какая у него седая борода. Он работал в портах по всему миру еще до того, как я родился. Его отец трудился в порту здесь, в Бостоне, у терминала «Черный сокол». Санта унаследовал профессию от него. А его отец – от своего отца. И подарочный рэкет тоже.
– Какой подарочный рэкет? – удивился Медвежонок.
– Санта прикарманивает часть игрушек, которые должен раздарить, и перепродает их на черном рынке в Россию и Монголию – в страны, где нет Рождества. Производители отдают Санте игрушки бесплатно, с условием, что он тоже их подарит, а продавать игрушки ему не положено. Но он частенько выпивает, поэтому не может себя побороть.
Медвежонок нахмурился. Образ пьяницы и пройдохи Санты ему не нравился.
– А видишь вон то здание? – спросил я и указал на огромное строение на другом берегу гавани. На его стене была надпись – «Бостон Эдисон».
– Это электростанция. Там сжигают нефть и уголь, чтобы вырабатывать электричество. Компания «Бостон Эдисон» владеет всеми здешними электростанциями. Она поставляет Санте уголь, который он кладет в чулки детям, если они плохо себя вели.
Мы с Медвежонком не раз наблюдали, как товарные составы развозят сотни вагонов угля по электростанциям.
– Иногда дети так плохо себя ведут, что компания вынуждена послать Санте целый поезд с углем.
Это встревожило Медвежонка. Он, к счастью, получил уголек в чулке только раз в жизни. И даже тогда Санта все же не оставил его без подарков. Мы решили, что уголь был просто предупреждением.
– Почему Санта не живет в Бостоне, как его папа? – спросил он. – Почему он в Роттердаме?
Медвежонку было всего пять лет, и я не стал его шокировать скандалами и слухами, а просто сказал:
– У Санты начались проблемы с законом, и ему пришлось уехать.
Медвежонка увлекла эта рождественская история. Я видел, что ему уже не терпится пойти домой и поделиться услышанным с мамой и друзьями.
– Видишь ту штуку, похожую на копье? – я указал на огромную стрелу, висевшую за спиной бармена над верхней полкой с бутылками. Медвежонок вытянул шею. Как и большинство мальчишек, он обожал оружие. – Это называется гарпун. Он принадлежал прапрадеду Санты – тот охотился с ним на китов. Может быть, даже защищался от полярных медведей, когда ему приходилось бывать во льдах.
Медвежонок раскрыл глаза от удивления. Он явно представил себе, каково это – обороняться от огромного полярного медведя, бросающегося на гарпун. Даже в темноте бара я видел, что Медвежонок очень впечатлен. Тем временем, нам принесли заказ. Медвежонок выпил обе порции колы и съел половину хот-дога. Даже под созерцание гарпуна на стене его трудно было заставить как следует поесть.
Был уже вечер, когда мы наконец отправились домой. Медвежонок устал, но был очень доволен проведенным днем. Он слез с высокого стула, едва не спотыкаясь протопал к двери и забрался в машину. Я пристегнул его, и он тут же заснул.
Пройдет еще несколько лет, прежде чем он перестанет верить в мои истории. А пока он искал в небе летучих ящериц и высматривал эльфов на каждом корабле, который нам попадался.
Есть немало свидетельств, говорящих о том, что синдром Аспергера может передаваться по наследству. Я узнал о своем диагнозе, когда Медвежонку было шесть, и тут же встревожился, что он мог его унаследовать. И у него действительно есть некоторые признаки, но выражены они гораздо слабее, чем у меня. Пока он рос, я внимательно наблюдал за ним и вспоминал то время, когда сам был ребенком. Иногда я видел, как он совершает те же ошибки, и у меня все сжималось внутри. Я старался объяснять ему, что происходит, и, похоже, это помогало. Медвежонок начал заводить друзей и вырос, не унаследовав худшие из моих аутичных черт.
Сейчас он уже подросток, и разница между мною и ним поразительна. Вечерами по пятницам он приглашает шесть-семь друзей, они болтают, смеются, смотрят телевизор и едят пиццу до полуночи. Он стал душой компании – тем, кем я всегда хотел быть, но так и не смог.
В других вещах мы очень похожи. У него мой талант к математике и богатое воображение. В шестнадцать лет он скатился в школе на тройки, потому что ему было скучно, но в алгебре он разбирался лучше учителей. А еще он разделяет мое увлечение пиротехникой. Он изобрел собственный рецепт взрывчатой смеси и теперь взрывает самодельные фейерверки на лужайке за нашим домом. Впечатляющее зрелище.
Я не сомневаюсь, что Медвежонок исполнит и другую мою детскую мечту – закончит школу и выучится в колледже.
За семнадцать с лишним лет Медвежонок вырос и поумнел. Теперь у него есть свои идеи и убеждения, и я ему не очень-то нужен. Годам к девяти его стало очень трудно обвести вокруг пальца. В тринадцать он и вовсе перестал поддаваться на мои уловки. Теперь он пытается обхитрить нас и благополучно разыгрывает других детей.
Прошлым летом, когда он думал, что я не вижу, Медвежонок рассказывал одному из соседских шестилетних мальчишек, что в канализации под нашей улицей живут драконы.
– Мы их подкармливаем мясом, – сказал он, бросая кусочки хот-дога сквозь решетку водостока, – чтобы они не проголодались и не вздумали поджарить нас своим огнем.
Маленький Джеймс слушал с очень серьезным выражением на лице, а потом побежал домой попросить у своей мамы сосисок – чтобы накормить драконов.
В тот момент я испытал за Медвежонка большую гордость.