"Born on a Blue Day", Глава 6, часть 3

[amhran-na-habhann]

(продолжение)

Другим моим любимым предметом в средней школе была история. С раннего детства я обожал запоминать длинные списки фактов, а на уроках истории таких фактов было множество: особенно меня интересовали имена и даты правления монархов, президентов и премьер-министров. Документальные тексты я люблю гораздо больше, чем художественные, поэтому информацию о людях и ключевых событиях истории я читал и изучал с большим удовольствием. Кроме того, мне нравилось анализировать тексты и пытаться понять взаимосвязи между различными концепциями и явлениями. Меня восхищало, что какое-то одиночное и, казалось бы, изолированное событие могло вызвать целый ряд других событий, словно эффект домино. Хитросплетения истории меня завораживали.

С одиннадцати лет я стал придумывать собственный мир исторических фигур, например, президентов и премьер-министров, и сочинял для каждого из них подробную и полную биографию. Имена, даты и события часто приходили мне в голову сами собой, и я много времени проводил, обдумывая вымышленные факты и увязывая их друг с другом. Некоторые из них были основаны на моих знаниях о настоящих исторических личностях и событиях, другие сильно отличались от реальности. Я и по сей день продолжаю обдумывать собственную историческую хронологию и добавлять в нее новых людей и события. Вот пример одной из придуманных мной исторических фигур:

Говард Сандум (1888–1967),
32-й президент Соединенных Штатов Америки
Сандум родился на Среднем Западе, в очень бедной семье. Он воевал в Первой мировой войне, а в 1921 году был избран от республиканской партии в Палату представителей. Три года спустя, в возрасте всего тридцати шести лет, он стал сенатором. В 1930 году он получил пост губернатора штата, а в ноябре 1938-го был избран президентом США, обогнав 64-летнего демократа Эвана Крамера. Будучи президентом, в декабре 1941 года Сандум объявил войну нацистской Германии и Японии. На выборах в ноябре 1944-го он проиграл демократу Уильяму Гриффину (родился в 1890) и вслед за тем отошел от большой политики. В отставке Сандум занимался написанием мемуаров – они были опубликованы в 1963 году. Его единственный сын Чарльз (1920–2000) пошел в политику вслед за отцом и занимал должность конгрессмена с 1966 по 1986 годы.

Были и школьные предметы, которые я не мог терпеть, и которые давались мне с большим трудом. Например, мне не нравилось столярное дело, и я не знал, как к нему подступиться. Мои одноклассники увлеченно пилили, шлифовали и сколачивали разные предметы из дерева, но мне было сложно следовать указаниям учителя, и я часто от всех отставал. Иногда учителю не хватало терпения, и он подходил ко мне и начинал помогать. Он считал меня лентяем, но правда была в том, что вся мастерская была для меня абсолютно чужеродным местом, и я не хотел там находиться.

То же касалось и физкультуры. Мне нравились упражнения, которые можно было выполнять в одиночку – я очень любил прыжки в высоту или с трамплина и всегда их ждал. К сожалению, чаще всего уроки проводились на поле и были посвящены командным играм, например, регби и футболу. Я с тоской ждал момента, когда назначались капитаны команд. Капитаны по одному набирали игроков себе в команду, пока в стороне не оставался стоять лишь один человек – и этим человеком почти всегда был я. Не то чтобы я не мог быстро бегать или ровно бить по мячу. Я просто не умел взаимодействовать с другими членами команды; я не знал, когда нужно бежать, когда пасовать, а когда уйти с дороги. Во время матча стоял такой шум, что я просто отключался, не сознавая этого и не замечая, что происходит вокруг, пока тренер или кто-нибудь из игроков не подходил ко мне и, нависая надо мной, говорил, чтобы я «был внимательнее» или «играл активнее».

Даже когда я стал старше, мне по-прежнему было трудно общаться с одноклассниками и заводить друзей. В первые месяцы учебы в средней школе мне повезло познакомиться с Реханом. Он родился в Британии, но его семья переехала сюда из Индии пятьдесят лет назад. Рехан был высоким и худым, у него были очень густые черные волосы, и он регулярно расчесывал их щеткой, которую носил с собой в рюкзаке. Другие школьники дразнили его из-за необычной внешности – у него не было двух передних зубов, а верхняя губа была рассечена шрамом из-за давней травмы. Возможно, потому что он сам был застенчивым и нервным и – как Бабак – принадлежал другой культуре, мы стали друзьями и много времени проводили вместе. Я всегда сидел с Реханом за одной партой и гулял с ним по школьным коридорам, обсуждая свои интересы, пока другие играли на спортивном поле и детской площадке во время перемен. Иногда Рехан читал мне стихи; он знал много стихов, а также писал свои, и его очень интересовали слова и язык. В этом мы тоже были похожи.

Рехан любил Лондон и регулярно ездил по нему на метро, посещая исторические места, где жили знаменитые поэты, а также посещал мечеть в Уимблдоне для пятничных молитв. Он с удивлением узнал, что я, живя в Лондоне всю жизнь, не видел ничего кроме соседних с домом улиц. Тогда по выходным он стал приглашать меня покататься на метро и посмотреть такие достопримечательности как Тауэр, Биг-Бен и Букингемский дворец. Он покупал мне билет, и мы шли на платформу, где ждали поезд. В метро было мрачно и сыро. Я помню, как смотрел под ноги и заметил сгоревшую спичку и мятую пачку от сигарет с надписью: «Внимание! Курение наносит вред вашему здоровью».

Когда мы садились в поезд, Рехан показывал мне карту линий и станций метро: желтая – Кольцевая линия, синяя – Виктория, зеленая – Дистрикт. Поезд все время сотрясался на ходу, как будто непрерывно чихал. Центр Лондона мне не понравился – там было слишком много людей, красок, звуков и запахов – я не мог воспринять столько информации сразу, и у меня заболела голова. К счастью, Рехан водил меня по тихим местам подальше от толп туристов и прохожих. Мы ходили по музеям, библиотекам и галереям. Рехан мне очень нравился, с ним всегда было спокойно.

В школе Рехан много болел и все чаще пропускал занятия. Мне приходилось привыкать к его отсутствию, что было нелегко, и одноклассники начинали дразнить меня за то, что у меня нет друзей. Когда школьная библиотека была закрыта, на переменах я просто бродил по коридорам, пока не звенел следующий звонок. Я с тоской ждал групповых занятий на уроке, где раньше с удовольствием работал с Реханом. Учитель громко задавал вопрос: «Кто окажет мне услугу и станет напарником Дэниела?» Становиться моим напарником не хотел никто, и мне часто приходилось работать одному, что, впрочем, вполне меня устраивало.