Глава 27
Семейная жизнь
Впервые я услышал выражение «взбеситься» применительно к человеку, когда мне было десять лет. Бабушка сообщила мне, что дядя Боб разводится. «Твоя тетя Марша теперь на таблетках, и просто взбесилась!» – шепотом сказала бабушка Кэролин, словно чего-то боялась.
читать дальшеПрадедушка Данди рассказывал мне, что взбеситься могут дикие животные и собаки, но от тети Марши я такого не ожидал. Данди всегда держал старую двустволку под сиденьем своего автомобиля, на случай, если ему встретится бешеное животное. «Что, если она примчится сюда? Данди ее застрелит?» – я не решался спросить об этом вслух, потому что был уверен: все кроме меня знают, что делать со взбесившимся человеком. И, судя по тому, что дед многозначительно кивнул бабушке, о таблетках тоже всем было все понятно. На всякий случай я решил больше никогда не принимать никаких лекарств.
Тетю Маршу я не видел долгое время, а когда наконец с ней встретился, она, видимо, уже успокоилась, потому что на людей не кидалась. Может быть, это было ненастоящее бешенство. У собак так бывает. То они рычат и бросаются, а десять минут спустя виляют хвостом как ни в чем не бывало.
Через пару лет дядя Боб решил жениться снова. На свадьбе я, в типично аспергианской манере, задал первый вопрос, пришедший мне в голову: «Дядя Боб, а сколько раз тебе нужно жениться, чтобы уже насовсем?» Не помню, что он мне ответил, но помню результат: на свою следующую свадьбу он меня не позвал. Тетя Рельда стала его третьей женой и наконец-то последней.
Когда мой отец женился во второй раз, он тоже меня не приглашал. Наверное, тоже боялся, что я что-нибудь скажу. В любом случае, с новой женой он благополучно прожил двадцать лет. Брак продлился до его смерти – он подцепил какую-то кожную инфекцию, и печень, изношенная многолетним алкоголизмом и непроверенными лекарствами, не выдержала.
Мне самому пришлось жениться дважды, чтобы наконец пустить корни. Я много размышлял о том, почему второй брак оказался успешнее первого, и ради блага других аспергианцев, имеющих проблемы в отношениях, я расскажу, что делает моя жена, чтобы сохранить наш союз:
Во-первых, она очень внимательно за мной наблюдает. Она научилась определять, когда я расстроен, обеспокоен или встревожен. Некоторые говорят, что я никогда не улыбаюсь, и по моему лицу ничего не понять, но жене удается вызывать у меня улыбку, и она умеет читать мою бедную мимику. К тому же, она знает, что сказать или сделать, чтобы мне стало легче. Или наоборот, чтобы задеть меня за живое (так иногда бывает, когда она злится).
Она всегда проявляет ко мне интерес и, похоже, верит в меня безоговорочно. Когда я рассказываю ей о своих планах, она всегда думает, что у меня это получится. Я убежден, что ее уверенность во мне повышает мои шансы на успех. И когда я чего-то добиваюсь, то прихожу домой и сообщаю ей об этом.
– Я всегда знала, что ты справишься, – говорит она. – Поэтому я и вышла за тебя.
Не представляю, как она могла «всегда знать», что у меня получится дело, за которое я никогда раньше не брался (если только оно не совсем уж тривиальное). Но она так говорит.
У меня никогда не было подруги, которая считала бы, что я обязательно потерплю неудачу, но полагаю, что такие существуют. Уверен, мой вариант гораздо лучше.
Во-вторых, она наблюдает за окружающими меня людьми и объясняет то, что я упускаю из виду. Даже сейчас я пропускаю многие нюансы, типичные для беседы «нормальных» людей. Юмор и сарказм часто проходит мимо меня. Бывает, что человек говорит мне что-то и ждет, что я рассмеюсь, а я стою и молчу. Бывает, меня хотят как-то задеть, а я совершенно не замечаю издевки. Жена аккуратно указывает на подобные тонкости, и я стараюсь учиться на своих ошибках. С каждым годом я упускаю все меньше и меньше.
В-третьих, она терпелива, когда я снова и снова задаю одни и те же вопросы. Например, в полдень я обычно звоню ей и спрашиваю:
– Эй! Тебе нравится твой друг?
– Да, ты мне нравишься, – отвечает она.
Час спустя я как будто забываю о разговоре, потому что звоню снова и спрашиваю:
– Эй! Тебе нравится твой друг?
– Да, ты мне все еще нравишься, – говорит она.
Так может повторяться четыре-пять раз за день. На пятый раз она может сказать: «Нет, ты мне больше не нравишься.» Но я уже знаю, что она просто дразнит меня. На самом деле, я ей нравлюсь. Поэтому мне хорошо и спокойно.
Я понятия не имею, почему спрашиваю одно и то же по несколько раз. Но если меня заставить прекратить, я становлюсь очень нервозным.
В-четвертых, она меня гладит. Моя детская попытка погладить девочку Чакки не увенчалась успехом, и этих неприятных воспоминаний хватило, чтобы отучить меня гладить других людей. К счастью, у Марты не было подобного негативного опыта. И хотя у меня не очень получается проявлять ласку, я научился ее принимать.
Когда мы с Мартой только познакомились, я был очень дерганым и нервным. Я все время болтал ногой, раскачивался или делал еще что-нибудь. У меня было много таких «отклонений». Конечно, теперь мы знаем, что такое поведение нормально для человека с синдромом Аспергера, но тогда окружающие считали это странным, а потому считал странным и я.
Однажды она вдруг решила погладить меня по руке, и я тут же перестал раскачиваться и ерзать. Результат настолько ее впечатлил, что она стала делать это и дальше. Вскоре я и сам понял, как сильно это мне помогает. Мне очень нравится, когда меня гладят и чешут.
– Погладь меня, – прошу я, когда сажусь рядом с ней.
Или говорю, наклоняя голову набок:
– Почеши меня за ухом.
Я видел, как собаки так делают, когда хотят, чтобы их почесали. Марта потирает мне уши и чешет голову. Иногда она массирует мне лоб или плечи. И чешет мне спину.
– Чеши легонько, кончиками ногтей, – говорю я.
Легкое почесывание острыми ногтями приятнее всего. Поначалу я беспокоился, что от частой ласки у меня выпадут волосы или отвиснут уши, как у спаниеля. Но ничего такого не случилось. Зато я становился спокойнее. По-моему, и Марту это тоже успокаивает. Психологи проводили исследования и доказали, что когда человек гладит животное, это оказывает на него благотворный эффект – замедляется пульс и снижается давление. Интересно, почему до сих пор не исследовали, насколько человеку помогает, когда он гладит другого человека. Нормальные люди даже не понимают всей пользы этого.
Когда Марта стала регулярно меня гладить, я принялся наблюдать за кошками и собаками и кое-что заметил: у тех животных, которых много гладят и чешут, самый густой мех. Так что от почесывания шерсть не выпадает, я в этом убедился. И кошку с обвисшими от ласки ушами вы тоже не встретите. Если и бывают вислоухие собаки и кошки, то они такие от природы.
И последнее – мы спим в обнимку.
Когда я был маленьким, я любил прятаться в тесном пространстве. Теперь я так не делаю, но мне по-прежнему трудно успокоиться, когда я лежу в кровати сам по себе. Если я ложусь один, то обкладываю себя горой подушек. Но гораздо лучше, когда жена ложится рядом и прижимается ко мне.
Каждую ночь, когда мы ложимся спать, она кладет на меня руку или ногу или прижимается всем телом и лежит так, пока я не засну.
Если она так не делает, я жалуюсь.
– Ну же, – говорю я. – Положи лапу на своего друга.
– Можешь меня погладить?
– Почеши меня за ухом.
Я всегда успокаиваюсь и расслабляюсь, когда со мной лежат бок о бок и гладят. Сейчас я впервые за долгие годы засыпаю быстро, и мне редко снятся кошмары.
Если я просыпаюсь, Марта снова кладет на меня лапу, а я на нее – и снова засыпаю. Иногда, проснувшись среди ночи, я обнаруживаю, что мы откатились на разные стороны кровати и лежим спиной друг к другу. Тогда я подвигаюсь ближе, чтобы наши спины соприкасались, и переплетаю свои ноги с ее ногами. В полусне она делает то же самое, и тогда я опять засыпаю в тепле и покое.
Мне спокойнее спится в обнимку. Не знаю, почему – ведь из нас двоих я больше и сильнее. С детства я понял, что лежать под кучей подушек приятнее, чем просто на кровати. Но спать в обнимку – еще лучше. На самом деле, это лучше всего на свете.
Я обожаю семейную жизнь.
Семейная жизнь
Впервые я услышал выражение «взбеситься» применительно к человеку, когда мне было десять лет. Бабушка сообщила мне, что дядя Боб разводится. «Твоя тетя Марша теперь на таблетках, и просто взбесилась!» – шепотом сказала бабушка Кэролин, словно чего-то боялась.
читать дальшеПрадедушка Данди рассказывал мне, что взбеситься могут дикие животные и собаки, но от тети Марши я такого не ожидал. Данди всегда держал старую двустволку под сиденьем своего автомобиля, на случай, если ему встретится бешеное животное. «Что, если она примчится сюда? Данди ее застрелит?» – я не решался спросить об этом вслух, потому что был уверен: все кроме меня знают, что делать со взбесившимся человеком. И, судя по тому, что дед многозначительно кивнул бабушке, о таблетках тоже всем было все понятно. На всякий случай я решил больше никогда не принимать никаких лекарств.
Тетю Маршу я не видел долгое время, а когда наконец с ней встретился, она, видимо, уже успокоилась, потому что на людей не кидалась. Может быть, это было ненастоящее бешенство. У собак так бывает. То они рычат и бросаются, а десять минут спустя виляют хвостом как ни в чем не бывало.
Через пару лет дядя Боб решил жениться снова. На свадьбе я, в типично аспергианской манере, задал первый вопрос, пришедший мне в голову: «Дядя Боб, а сколько раз тебе нужно жениться, чтобы уже насовсем?» Не помню, что он мне ответил, но помню результат: на свою следующую свадьбу он меня не позвал. Тетя Рельда стала его третьей женой и наконец-то последней.
Когда мой отец женился во второй раз, он тоже меня не приглашал. Наверное, тоже боялся, что я что-нибудь скажу. В любом случае, с новой женой он благополучно прожил двадцать лет. Брак продлился до его смерти – он подцепил какую-то кожную инфекцию, и печень, изношенная многолетним алкоголизмом и непроверенными лекарствами, не выдержала.
Мне самому пришлось жениться дважды, чтобы наконец пустить корни. Я много размышлял о том, почему второй брак оказался успешнее первого, и ради блага других аспергианцев, имеющих проблемы в отношениях, я расскажу, что делает моя жена, чтобы сохранить наш союз:
Во-первых, она очень внимательно за мной наблюдает. Она научилась определять, когда я расстроен, обеспокоен или встревожен. Некоторые говорят, что я никогда не улыбаюсь, и по моему лицу ничего не понять, но жене удается вызывать у меня улыбку, и она умеет читать мою бедную мимику. К тому же, она знает, что сказать или сделать, чтобы мне стало легче. Или наоборот, чтобы задеть меня за живое (так иногда бывает, когда она злится).
Она всегда проявляет ко мне интерес и, похоже, верит в меня безоговорочно. Когда я рассказываю ей о своих планах, она всегда думает, что у меня это получится. Я убежден, что ее уверенность во мне повышает мои шансы на успех. И когда я чего-то добиваюсь, то прихожу домой и сообщаю ей об этом.
– Я всегда знала, что ты справишься, – говорит она. – Поэтому я и вышла за тебя.
Не представляю, как она могла «всегда знать», что у меня получится дело, за которое я никогда раньше не брался (если только оно не совсем уж тривиальное). Но она так говорит.
У меня никогда не было подруги, которая считала бы, что я обязательно потерплю неудачу, но полагаю, что такие существуют. Уверен, мой вариант гораздо лучше.
Во-вторых, она наблюдает за окружающими меня людьми и объясняет то, что я упускаю из виду. Даже сейчас я пропускаю многие нюансы, типичные для беседы «нормальных» людей. Юмор и сарказм часто проходит мимо меня. Бывает, что человек говорит мне что-то и ждет, что я рассмеюсь, а я стою и молчу. Бывает, меня хотят как-то задеть, а я совершенно не замечаю издевки. Жена аккуратно указывает на подобные тонкости, и я стараюсь учиться на своих ошибках. С каждым годом я упускаю все меньше и меньше.
В-третьих, она терпелива, когда я снова и снова задаю одни и те же вопросы. Например, в полдень я обычно звоню ей и спрашиваю:
– Эй! Тебе нравится твой друг?
– Да, ты мне нравишься, – отвечает она.
Час спустя я как будто забываю о разговоре, потому что звоню снова и спрашиваю:
– Эй! Тебе нравится твой друг?
– Да, ты мне все еще нравишься, – говорит она.
Так может повторяться четыре-пять раз за день. На пятый раз она может сказать: «Нет, ты мне больше не нравишься.» Но я уже знаю, что она просто дразнит меня. На самом деле, я ей нравлюсь. Поэтому мне хорошо и спокойно.
Я понятия не имею, почему спрашиваю одно и то же по несколько раз. Но если меня заставить прекратить, я становлюсь очень нервозным.
В-четвертых, она меня гладит. Моя детская попытка погладить девочку Чакки не увенчалась успехом, и этих неприятных воспоминаний хватило, чтобы отучить меня гладить других людей. К счастью, у Марты не было подобного негативного опыта. И хотя у меня не очень получается проявлять ласку, я научился ее принимать.
Когда мы с Мартой только познакомились, я был очень дерганым и нервным. Я все время болтал ногой, раскачивался или делал еще что-нибудь. У меня было много таких «отклонений». Конечно, теперь мы знаем, что такое поведение нормально для человека с синдромом Аспергера, но тогда окружающие считали это странным, а потому считал странным и я.
Однажды она вдруг решила погладить меня по руке, и я тут же перестал раскачиваться и ерзать. Результат настолько ее впечатлил, что она стала делать это и дальше. Вскоре я и сам понял, как сильно это мне помогает. Мне очень нравится, когда меня гладят и чешут.
– Погладь меня, – прошу я, когда сажусь рядом с ней.
Или говорю, наклоняя голову набок:
– Почеши меня за ухом.
Я видел, как собаки так делают, когда хотят, чтобы их почесали. Марта потирает мне уши и чешет голову. Иногда она массирует мне лоб или плечи. И чешет мне спину.
– Чеши легонько, кончиками ногтей, – говорю я.
Легкое почесывание острыми ногтями приятнее всего. Поначалу я беспокоился, что от частой ласки у меня выпадут волосы или отвиснут уши, как у спаниеля. Но ничего такого не случилось. Зато я становился спокойнее. По-моему, и Марту это тоже успокаивает. Психологи проводили исследования и доказали, что когда человек гладит животное, это оказывает на него благотворный эффект – замедляется пульс и снижается давление. Интересно, почему до сих пор не исследовали, насколько человеку помогает, когда он гладит другого человека. Нормальные люди даже не понимают всей пользы этого.
Когда Марта стала регулярно меня гладить, я принялся наблюдать за кошками и собаками и кое-что заметил: у тех животных, которых много гладят и чешут, самый густой мех. Так что от почесывания шерсть не выпадает, я в этом убедился. И кошку с обвисшими от ласки ушами вы тоже не встретите. Если и бывают вислоухие собаки и кошки, то они такие от природы.
И последнее – мы спим в обнимку.
Когда я был маленьким, я любил прятаться в тесном пространстве. Теперь я так не делаю, но мне по-прежнему трудно успокоиться, когда я лежу в кровати сам по себе. Если я ложусь один, то обкладываю себя горой подушек. Но гораздо лучше, когда жена ложится рядом и прижимается ко мне.
Каждую ночь, когда мы ложимся спать, она кладет на меня руку или ногу или прижимается всем телом и лежит так, пока я не засну.
Если она так не делает, я жалуюсь.
– Ну же, – говорю я. – Положи лапу на своего друга.
– Можешь меня погладить?
– Почеши меня за ухом.
Я всегда успокаиваюсь и расслабляюсь, когда со мной лежат бок о бок и гладят. Сейчас я впервые за долгие годы засыпаю быстро, и мне редко снятся кошмары.
Если я просыпаюсь, Марта снова кладет на меня лапу, а я на нее – и снова засыпаю. Иногда, проснувшись среди ночи, я обнаруживаю, что мы откатились на разные стороны кровати и лежим спиной друг к другу. Тогда я подвигаюсь ближе, чтобы наши спины соприкасались, и переплетаю свои ноги с ее ногами. В полусне она делает то же самое, и тогда я опять засыпаю в тепле и покое.
Мне спокойнее спится в обнимку. Не знаю, почему – ведь из нас двоих я больше и сильнее. С детства я понял, что лежать под кучей подушек приятнее, чем просто на кровати. Но спать в обнимку – еще лучше. На самом деле, это лучше всего на свете.
Я обожаю семейную жизнь.
@темы: переводы, look me in the eye, СА
-
-
30.07.2015 в 15:12И невелика потеря. Если это - нормальность, то ну ее нафиг.
-
-
30.07.2015 в 15:31-
-
30.07.2015 в 17:03-
-
30.07.2015 в 17:11