Фразы вежливости

В предыдущем посте я уже упомянула ирландское извинение gabh mo leithscéal, поэтому возникла мысль написать про другие вежливые фразы.

Для начала стоит сказать, что в ирландском есть местоимение "вы" для множественного числа (sibh), но нет уважительного "вы". Если собеседник один, ему всегда говорится "ты" (tú), независимо от старшинства или положения.

Так что фразы, написанные ниже, предназначены именно для одного собеседника.

Приветствие

Приветствие в ирландском языке состоит из двух частей. Тот, кто здоровается первым, говорит Dia duit. Второй отвечает Dia is Muire duit. Буквально это можно перевести как "Господь с тобой" - "Господь и Мария с тобой".

Эти реплики являются сокращениями от "go mbeannaí Dia duit" ("благослови тебя Господь") и, соответственно, "go mbeannaí Dia is Muire duit" ("благослови тебя Господь и Мария").

В современном языке они употребляются как обычное приветствие - о религиозном подтексте никто не задумывается. (Как и мы не думаем о том, что "спасибо" - это "спаси Бог".) Хотя оттенок формальности все же присутствует - по смыслу, это скорее "здравствуй", чем "привет". Совсем разговорное приветствие - это haigh (т. е. английское "hi").

Спасибо / пожалуйста

Ирландское "спасибо" выглядит довольно длинной фразой: go raibh maith agat. Дословно это означает "чтобы у тебя было добро" или, проще говоря, "добра тебе".

На благодарность обычно отвечают tá fáilte romhat (или просто fáilte), что полностью соответствует английскому "you're welcome". Fáilte, как и welcome, также употребляется в значении "добро пожаловать".

"Пожалуйста" в смысле просьбы - le do thoil (или развернутый вариант más é do thoil é) означает "если на то твоя воля".

Прощание

Прощание, как и приветствие, зависит от того, кто говорит. Тот, кто уходит, говорит slán agat. Тот, кто остается - slán leat. Тонкости ирландских предлогов бывает трудно передать, но примерно это значит "здоровья тебе (тут)" и "здоровья тебе (с собой)". Впрочем, в разговорной речи достаточно просто slán.

--------

PS А еще мне очень нравится ирландское обращение a chara. Это звательный падеж от слова cara - "друг" (то есть, в общем-то, "друже"). Обычно оно используется в письмах ("Dear Patrick" = "A Phádraig, a chara"), но и в разговорной речи тоже. Я вообще люблю звательный падеж, уж не знаю, по какой причине.

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

День 39 - Altan

Еще одна замечательная ирландская группа)

@темы: 365 дней музыки

---

07.06.2017 в 14:09

Пишет  Шано:

Данные, полученные в ходе исследований зрения аборигенов, противоречили гипотезе о том, что неполноценный словарь отражает неполноценное цветное зрение, поскольку ни одно из обнаруженных племен не провалило тест по различению цветов. Виршоу и члены Берлинского антропологического сообщества провели цветовой тест Хольгрема среди нубийцев и попросили их выбрать их кучи клубков шерсти клубок того цвета, который соответствовал показанному им клубку. Никто из них не ошибся. Та же картина была и в других этнических группах. Некоторые исследователи сообщали, что у отдельных племен возникли большие проблемы с различением холодных цветов, чем с красным и желтым. Но никто из них не был слеп к этим цветовым различиям. Миссионер, живший с племенем овахереро в Намибии, писал, что африканцы видят различие между зеленым и синим, но просто считают, что было бы глупо давать отдельные имена оттенкам одного и того же цвета. То, что казалось невозможным несколько лет назад, стало фактом: люди могут замечать различие между цветами и при этом не давать им разные названия.
большая статья о словах для цветов - theoryandpractice.ru/posts/7813-wine-dark-sea

@темы: лингвистика

---

Еще одна любопытная деталь, которая не вписалась в предыдущий пост, но упомянуть о ней хочется.
В ирландском языке одна часть пары описывается как "половина" (leath). Например, ar leathchois означает "одноногий" (буквально "с половиной ног"), ar leathshúil - "одноглазый" ("с половиной глаз").

То же касается и парных предметов вообще: leathbhróg - "один ботинок" (из пары).

А фраза "прошу прощения" - gabh mo leithscéal - дословно означает "прими мою половину истории".

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

День 38 - Clannad

По сути, первая ирландская фолковая группа, которую я стала активно слушать. А мое приобщение к ирландскому языку началось (что, наверное, неудивительно) с "Siúil A Rún".
Поначалу, когда еще не было возможности качать целые альбомы, я целенаправленно выбирала у них песни только на ирландском)

@темы: 365 дней музыки

---

Родственные связи

В ирландском языке есть два слова, означающих "брат". Deartháir - брат как родственник, сын тех же родителей, и bráthair - брат как член религиозного или иного сообщества (монастыря, ордена и т. д.)

Слова на вид (и на слух) разные, но это тот случай, когда современное написание затемнило этимологию. Слово, по сути, одно и то же - только в одном случае с префиксом, а в другом без. Deartháir происходит от древнеирландского derbráthair, состоящего из derb (“настоящий, достоверный”) и все того же bráthair (“брат”).

То же самое с сестрой. Deirfiúr означает родную сестру - от древнеирландского derbṡiur, от derb (“настоящий, достоверный”) и siur (“сестра”). В свою очередь, siúr в современном языке означает сестру в религиозном и духовном смысле.

Но еще интереснее в ирландском называются двоюродные братья и сестры. Термин для обоих полов один - col ceathrair, и переводится он, на первый взгляд, странно - "запрет четырех". Дело тут в следующем. Слово col ("запрет") подразумевает запрет на близкородственный брак. Четырех - потому что в двоюродной родственной связи задействованы четыре человека: вы - ваш родитель - его брат / сестра - ваш двоюродный брат / сестра.

Троюродные братья и сестры, согласно тому же принципу, называются col seisir - "запрет шести". Цепочка следующая: вы - ваш родитель - ваш дед / бабушка - его (ее) брат / сестра - ребенок брата / сестры - ваш троюродный брат / сестра.

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

День 37 - Blackmore's Night

Естественно, интересуясь Rainbow, трудно было не узнать о Blackmore's Night - и это было еще одно открытие. Было время, когда я действительно слушала их целыми днями) По сути, именно эта группа и привела меня к фолку.











До сих пор не знаю, чей вариант "Self Portrait" я люблю больше.

@темы: 365 дней музыки

---

Mo chuid Gaeilge

Когда мы выражаем эмоции или состояние, мы говорим - "мне жарко / холодно / весело / страшно". Или "я рад / грущу / боюсь" и т. д. А у ирландцев ощущения находятся "на" них.
tá áthas orm - я рад (буквально "на мне радость")
tá fuar orm - мне холодно ("на мне холод")
tá ocras orm - я голоден ("на мне голод")

Для особенно сильных эмоций есть выражение вида tá áthas an domhain orm - "на мне радость всего мира". (Про голод тоже можно так сказать - tá ocras an domhain orm.)

* * *
Еще в ирландском языке довольно специфично описывается принадлежность. Когда речь идет о предметах в единственном числе, все просто: mo leabhar - "моя книга", mo theach - "мой дом". Когда же дело касается множественного числа или неисчисляемых понятий, появляется слово cuid. Буквально оно означает "часть", но смысл его более широк. Например, mo chuid eolais - "мое знание" (буквально "моя часть знания"), mo chuid airgead - "мои деньги" (буквально "моя часть денег" - не часть какой-то суммы, а именно те деньги, которыми обладает говорящий). То же самое можно сказать и о более конкретных вещах: mo chuid leabhar - "мои книги".

То есть, cuid, в данном случае - это часть от целого, от всеобщего. Условно говоря, от мирового запаса (знаний, денег, книг и т. д.).

В этом смысле мне особенно нравится фраза, которую употребляют ирландцы по отношению к своему языку: mo chuid Gaeilge - "моя часть ирландского".

При этом есть группа понятий, для которых cuid не используется. Это так называемые неотделяемые объекты. Например, mo chosa - "мои ноги", mo thuismitheoirí - "мои родители". То, что у человека есть от природы.

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

"Притворяясь нормальной", глава 4

Глава 4
Долгий путь домой

часть 1

Годам к двадцати четырем я напоминала то ли молодую выпускницу университета, то ли слегка потрепанную жизнью даму, которая общается с голубями в парке. По правде говоря, я была и той, и другой. К тому времени я полностью осознала, что мне нужно всячески маскировать себя, чтобы соответствовать обстановке. Например, во время собеседования на работу не стоит разговаривать с собой. Одеваться следует определенным образом, чтобы не вызывать слишком пристальных взглядов. В некоторых кругах не стоит упоминать, что мой дом – зверинец, полный собак и кошек. Я начала смотреть на жизнь более объективно и понимать, что, хоть я и не вижу смысла в некоторых правилах, точнее, не вижу вреда в том, чтобы их нарушить, мне нужно всеми силами стараться им следовать. Временами мне попадались люди, позволявшие мне быть собой, но большей частью от меня ожидалось, что я не буду слишком выделяться. К двадцати с чем-то годам я прекрасно это понимала; проблема в том, что я по-прежнему не обладала внутренними механизмами, которые позволили бы мне подчиняться правилам так же легко, как это делают другие.

Закончив университет, я вскоре покинула относительно тихую гавань города, где училась, и переехала в Хьюстон, штат Техас – место невероятно шумное и беспокойное по любым меркам. Конкретных планов я не имела и переехала только ради того, чтобы быть рядом с будущим мужем – что никак не подготовило меня к тамошней жизни. Полагаю, новенький диплом наполнял меня обманчивой уверенностью, что если я сумела получить магистерскую степень, то справлюсь с любой задачей, которую перед собой поставлю – включая самостоятельную жизнь в незнакомом месте. Мне казалось, диплом придаст мне значительный вес в глазах работодателя, хотя толком даже не представляла, чем хочу заниматься. Я думала, что меня примут с распростертыми объятиями где угодно, не только в сфере моей специальности. Я была до крайности наивна, недальновидна и по-прежнему подвержена влиянию аспи-черт, мешавших трезво смотреть на вещи. И все же, я ощущала себя более сильной, чем когда-либо, и потому имела некие шансы на успех. Вышло так, что меня взяли на работу с первой же попытки, и хотя тогда я этого не знала, возможно, это была единственная работа (не считая писательства), которая мне действительно подходила. Спустя две недели после переезда я стала младшим преподавателем в Хьюстонском университете.

Не знаю, что мне больше нравилось в преподавании: то, что оно давало мне свободу, или то, что оно не требовало сильно менять распорядок, к которому я привыкла со студенчества. Преподавание объединяло в себе лучшие стороны учебы. Я любила и строгость расписания, и свободное время между занятиями. Мне нравилось и читать лекции, и самой получать новые знания, которые я находила с каждой перевернутой страницей учебника. Но больше всего мне нравились простые и недолгие отношения преподавателя и студента. Для меня это было лучшей формой дружбы.

Моя работа была бы практически идеальной, если бы не один существенный момент – расположение университета. К сожалению, кампус, где я работала, находился в чрезвычайно оживленной части города, и с этим кошмаром мне приходилось сражаться каждый день. Мне никак не удавалось добраться до работы, не заблудившись где-нибудь: то я оказывалась на односторонней улице, ведущей не в том направлении, то пропускала поворот, то запутывалась на развязке дорог. Что еще хуже, в моем автомобиле не было ни автоматической коробки передач, ни кондиционера. Другими словами, это был транспорт, очень мало пригодный для жаркого и влажного климата Хьюстона. От воздействия всех этих элементов моя сенсорика сходила с ума. Я приезжала в университет взмокшая от пота, нервы были на взводе, голова кружилась. К счастью, мой интерес к обучению студентов и атмосфера университета обычно приводили меня в чувство, так что когда ощущения приходили в норму, я искренне любила свою работу. До того дня, как все переменилось.

Чтобы избежать постоянных сенсорных перегрузок от хаоса и шума дорожных пробок, душной погоды и боязни опоздать на работу, я решила выезжать в университет на рассвете. Смена распорядка решила проблему с той аспи-чертой, которая парализовала все мои действия. Однако, я тут же угодила в другую ловушку. Проблемы взаимодействия с людьми. Фирменная особенность СА.

Мне нравилось приходить на работу в 6:30 утра. Я любила тишину университета, длинные прямые коридоры, по обеим сторонам которых располагались квадратные аудитории с ровными рядами парт и стульев. Мне нравился порядок, царивший в здании, когда студенты не наполняли его звуками шагов, шумом болтовни и разноцветным мельтешением одежды. Я любила покой. Я любила уединение. В притихшем университете я отдыхала от дороги и позволяла ушам насладиться тишиной. Я приходила в себя. Я ощущала уверенность и контроль над обстановкой; я знала, что взбудораженная сенсорика скоро успокоится под действием тишины. Я не догадывалась, что здесь меня могут подстерегать совсем другие опасности.

Однажды утром я, как обычно, вошла в аудиторию. В руке у меня был стаканчик с кофе, подмышкой – статья, которую я писала в свободное время, за плечами – объемистый рюкзак. Имея при себе все необходимое, я чувствовала себя спокойно и уравновешенно. Обычно такой – спокойной и уравновешенной – я и встречала студентов. Но в тот день у меня оказался посетитель. Я сидела за столом и перечитывала свою статью, когда в аудиторию вошел незнакомый мужчина. Мысленно я отметила, что еще очень рано, но почти не задумалась о том, что он делает в университете задолго до начала занятий. В конце концов, я тоже пришла сюда раньше всех. Я обратила внимание, что он старше большинства студентов и одет иначе, чем молодежь. На нем не было ни джинсов, ни каких-то модных вещей. Он был одет в изношенные бурого цвета штаны и такую же потрепанную фланелевую рубашку. У него было землистое обветренное лицо. И все же, поначалу меня его появление скорее раздражало, чем тревожило. Я до сих пор помню голос, каким он заговорил со мной. Он говорил монотонно и медленно, делая паузы в такт шагам и постепенно приближаясь ко мне. Я по-прежнему не испугалась. Меня скорее занимала мысль о его неуместности в тихом помещении, чем о том, что мне может что-то угрожать. Он сказал, что сидел в тюрьме, и его только что выпустили. В голове прозвенел крошечный звоночек, но я его почти не услышала. Я была слишком озадачена обшарпанным видом пришельца, чтобы задуматься о его мотивах.

Синдром Аспергера мешал мне осознать, что этот человек здесь в лучшем случае нежелателен, а в худшем – просто опасен. Ирония в том, что именно СА дал мне понять, что опасность реальна. Крошечный звоночек взвыл сиреной, когда он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Я очень не люблю, когда кто-то нарушает мое личное пространство, но в тот момент я просто шарахнулась в сторону – не столько от страха, сколько от отвращения. Наверное, я бы действительно испугалась, если бы от него не пахло настолько ужасно. Думаю, логика с самого начала мне говорила, что это не студент и не дружелюбный посетитель. Я знала, что это не тот человек, рядом с которым стоит находиться. Но до тех пор, пока он и его запах не вторглись в мое пространство, я не очень прислушивалась к логике.

В то же мгновение я попятилась, чтобы отстраниться от всего, что в его действиях и облике вызывало у меня тошноту. Но он продолжал надвигаться на меня, шаг за шагом, очень медленно – как будто кинопленка останавливалась на каждом кадре. Мне не приходило в голову закричать. Броситься бежать я тоже не догадалась, хотя все время продолжала пятиться. Не думаю, что моя слабая реакция была вызвана шоком. Я прекрасно осознавала, что нахожусь в аудитории, а снаружи тихо, темно и никого нет. Не помню, чтобы я ощущала страх – как ощущаю его, когда мои дети норовят выбежать на проезжую часть, или когда вижу, как кому-то едва удалось избежать ужасной аварии. Думаю, в тот день я просто не могла отделить здравые эмоции от сенсорной перегрузки, все было слишком запутано.

К счастью, каким-то чудом, на пороге аудитории возник студент, который обычно рано не появлялся. Он решительно подошел и вклинился между мной и этим человеком. Меня его близость не смутила, зато, похоже, напугала пришельца. Он в ту же секунду бросился к двери и исчез. Помню, как студент спрашивал, все ли со мной в порядке и не нужна ли мне помощь. Какое-то время я оставалась очень спокойной, меня почти удивляли его вопросы, а потом я вспомнила запах того человека и то, как он вторгся в мое пространство. Тогда я поняла, что мне действительно следовало испугаться. Я знала, что совершила чудовищную ошибку в оценке ситуации. И я знала, что мне чрезвычайно повезло.

Я усвоила этот опыт, как студенты усваивают знания, чтобы сдать экзамен. Я получила урок о человеческом поведении – урок, который не могла знать от природы. С тех пор я никогда не допускаю, чтобы меня кто-то застал врасплох. Я по-прежнему часто хожу куда-нибудь одна, но всегда запоминаю кратчайший путь к выходу, и всегда напоминаю себе, что если кто-нибудь подойдет слишком близко, мне следует кричать, и что на свете есть люди с дурными намерениями. Иногда уроки даются непросто и дорогой ценой. За то, чтобы понять людей, мне часто приходится платить больше, чем я готова отдать.

часть 2

То, что случилось в университете, показало мне, как мало я понимаю в человеческом поведении. Я прекрасно осознавала, что подверглась реальной угрозе из-за своей неспособности оценить чужие мотивы. Но я по-прежнему не могла определить, что делает одного человека надежным, другого забавным, с кем можно общаться, а кого нужно избегать. Я видела, что в отношениях есть некие правила, некие параметры, которые позволяют эти отношения создавать и поддерживать, но что это за правила и параметры, по-прежнему не понимала. И, честно говоря, не вполне понимаю до сих пор.

Уволившись из университета, я стала работать учителем младших классов. Я наслаждалась каждой секундой, проведенной с детьми, и обожала их учить, но со взрослыми мне было сложно. В классе я с легкостью пускала в ход свои сценические таланты. Я улыбалась, отпускала остроумные реплики и рассказывала увлекательные истории. А когда мой запас слов иссякал, я делала вид, что ухожу со сцены. Со взрослыми я изо всех сил старалась быть хорошей коллегой, но у меня ничего не выходило. И по-прежнему не выходит. Например, я никак не могу определить, сколько времени должно пройти после знакомства, чтобы можно было подарить человеку подарок. Что, если в тот же день, как мы познакомились, я увижу что-то, что может понравиться моему новому другу? Следует купить подарок и выждать, скажем, шесть недель, а потом подарить? Или вручить сразу в тот же день? Или я вообще неверно понимаю идею обмена подарками. Рекламные ролики призывают дарить подарки друзьям, но стоит ли к этому прислушиваться? Или, например – обязана ли я говорить с кем-то по телефону, если разговор скучен и отнимает у меня время? Если в разговоре возникает пауза, должна ли я повесить трубку, или рассказать какой-нибудь анекдот, или просто сидеть и ждать продолжения? Что, если мне в целом нравится человек, но я не выношу какую-то его манеру или привычку? Сказать ему об этом сразу или подождать? Если ждать, то как долго? А если не говорить, то что мне делать, чтобы эта привычка меня не раздражала? В каждом случае поток вопросов бесконечен. Вот почему человеческие отношения обычно оказываются выше моих сил. Они меня изматывают. Они создают хаос в голове. Они заставляют постоянно думать о том, что я сказала, что ответил собеседник, как все это соотносится между собой, что он скажет дальше, что я скажу в ответ, должна ли я что-то сделать для него или, наоборот, это он что-то должен, и почему эти правила меняются в зависимости от того, каким окажется этот человек… Все это вызывает у меня невероятный стресс и тревогу.

Если бы все время и силы я могла уделять только ученикам, я бы, наверное, до сих пор преподавала. Но, конечно, все было иначе. Мне приходилось иметь дело с начальством, родителями и другими учителями, хотя это вызывало у меня большой дискомфорт. Мне никогда не хотелось обсуждать свои профессиональные навыки с начальством, общаться с коллегами в свободное время или говорить с родителями о чем-то кроме учебы их детей. Я заставляла себя ходить на совещания и ненавидела саму мысль, что во мне хотят видеть командного игрока. Я вступила в преподавательский хор только потому что знала, что от меня этого ждут. Я заставляла себя улыбаться, когда родители задерживали меня после занятий, рассказывая о своих планах или о том, как прошел их день. К счастью, когда было нужно, я умела делать вид, что мне интересны все эти разговоры и люди вокруг. Достаточно было «фрагментировать» себя. Одна часть меня кивала, вставляла реплики и рассуждала. Другая часть слышала лишь мои собственные мысли, ощущала мое раздражение от ситуации и острое желание сбежать. Ни одна из частей не воспринимала диалог полностью, но обе хорошо улавливали начало предложений или отдельных слов и отбрасывали остальное.

Дело даже не в том, что меня раздражали или утомляли люди и их слова и действия – эффект был гораздо более всеобъемлющим. Люди, особенно те, кого я раньше не видела или о ком вообще не думала, пока они не оказывались передо мной, расшатывали мое внутреннее равновесие. Они выпускали на волю слишком много мыслей, слишком много образов, слишком много вопросов. Мой разум плавился в этом шуме, свете, голосах, ассиметричных линиях, запахах и фигурах, пока я отчаянно пыталась найти смысл в каждом слове, произнесенном каждым человеком. Если мне не удавалось найти отговорку, чтобы не пойти на совещание (поверьте, отговорок у меня было много), я успокаивалась с помощью какого-нибудь из своих любимых ритуалов. Иногда я считала до десяти снова и снова. Иногда я мысленно печатала предложения, делая это в определенной последовательности – например, первые две буквы левой рукой, потом две буквы правой, потом снова левой, потом снова правой и так далее. Иногда я выстукивала зубами ритм, звучащий в голове.

Полагаю, у всех имеются самые разные способы, чтобы скрыть раздражение и изобразить интерес, так что в этом я, вероятно, не так уж отличаюсь от нормы. Разница проявляется тогда, когда ритуал необходимо прекратить. Из разговоров с другими я выяснила, что они могут прервать свой ритуал, когда захотят. Я же не могу остановиться, пока не выполню симметричную последовательность или не закончится ритм. Я никогда не могла и сейчас не могу отвлечься от ритуала, пока не завершу его. Я стараюсь не прибегать к «фрагментации», особенно если знаю, что от меня потребуется большой вклад в разговор. Я знаю, как важно участвовать в общем деле и взаимодействовать с людьми. Большей частью, мне это удается, особенно в каких-нибудь коротких проектах. Но в то время, когда я занималась преподаванием, мне приходилось бороться с собой. Я старалась удерживать взгляд на одном месте, сосредотачиваясь только на лицах людей, но не на их жестах. Жесты представляли собой отдельный диалог и запутывали разговор еще больше. Я делала пометки, надеясь, что если запишу все сказанное, то потом смогу сложить все это воедино. Или я полностью перетягивала разговор на себя, высказывая свои мысли и идеи, словно меня сюда позвали как эксперта. Но когда ничто другое не помогало, я использовала трюк, который представлял собой не что иное, как сложную форму эхолалии. Подобно профессиональному имитатору, я подхватывала чужую личность так же легко, как другие подхватывают простуду. Я разглядывала компанию, в которой находилась, а потом сознательно выбирала человека, который больше всего меня привлекал. Я пристально за ним наблюдала, отмечая его черты, а потом, словно по щелчку рубильника, «включала» эту личность в себе. Я меняла свои манеры, голос и мысли так, чтобы они соответствовали человеку, которого я копировала. Конечно, я осознавала, что делаю, и в какой-то мере стыдилась этого, но так я могла остаться вовлеченной в общение, и иногда остальное было не важно. Мне проще было изображать кого-то еще, чем искать свои способы сохранить концентрацию.

С привычками трудно расстаться, и временами я и сейчас кого-то копирую, хотя теперь работаю на дому и редко ощущаю потребность вписываться в коллектив. Интересно, что, похоже, никто не замечает, как я это делаю – даже те, кого я копирую. Хотя от тех, кто хорошо меня знает, трудно что-то скрыть. Некоторые особенно наблюдательные друзья время от времени ловят меня на том, что я скрываюсь за чьей-то маской, но никто не замечает это так быстро, как моя дочь, у которой тоже СА. Она замечает момент, когда я меняю свой голос или движения, подражая кому-то, и это ее невероятно злит. Она тут же требует, чтобы я прекратила это делать, перестала так ходить и притворяться кем-то другим. Она еще сама не понимает важности своих слов, но ее наблюдения всегда безошибочны. Забавно, что она, еще одна аспи, часто раскрывает мое притворство даже раньше, чем его замечаю я сама.

Я пришла к выводу, что, хотя мне пора избавляться от этой привычки, притворяться кем-то другим просто легче. Это все равно что включить автопилот и свободно парить, не заботясь о том, вписываюсь ли я в окружение. Вероятно, вписываюсь, раз становлюсь кем-то еще. И пока кто-нибудь меня не раскроет, я нахожусь в свободном полете. Но я решила, что это нужно прекратить. С помощью своей дочери и ближайших друзей, думаю, у меня это получится – прежде всего, потому что рядом с людьми, которых я понимаю, которым доверяю безоговорочно, мне никогда не приходится пользоваться автопилотом.

часть 3 (конец главы)

Люди, которые доказали, что останутся со мной, что бы я ни сказала, сделала или подумала, вряд ли догадываются, как дорог их подарок. Они подарили мне настоящую свободу, которая позволяет мне экспериментировать c собой, по мере того как я совершенствую и оттачиваю свои действия и инстинкты. Друзья, которые не морщат носы от того, что я нарушаю социальные правила. Люди, которые мгновенно прощают, если я вдруг задену их словом или поступком. Коллеги, которые приходят на выручку раньше, чем я сама попрошу их о помощи. Я знаю, что такие отношения важны любому, но для человека с СА они важны вдвойне. Они наши барометры и наши зеркала. Они помогают нам оценивать наши поступки и помогают нам понять, кто мы есть.

Две мои ближайшие подруги – Морин, которая знает меня целую вечность, и Марго, с которой мы встретились, когда самые острые проявления моего СА пошли на спад – помогают мне понять, что приемлемо, а что нет. Они не просто всегда готовы дать совет о том, как поступить или как к чему-то отнестись; что важнее, они настолько преданны, что с ними я рада ощущать себя такой, как есть. В их глазах, во мне нет ничего странного. Каждая из них реагирует на мои особенности улыбкой и беззаботным жестом, словно говоря: «Все в порядке. Не вешай нос. Ты с этим справишься». Они мои советчики и помощники. Они поднимают мою уверенность и самооценку. Они сдерживают меня, когда я выхожу за рамки, оберегают меня от явных промахов и радуются, когда я раскрываю в себе новые достоинства. Но, что важнее и дороже всего, они, возможно, сами того не зная, защищают меня от тех, кто не проявляет подобного великодушия.

Они моментально вступаются за меня, пусть даже одним словом или взглядом, если кто-то начинает осуждать то, что я сказала или сделала. При этом они не опекают меня и не относятся снисходительно. Они подчеркивают те мои качества, что усилены синдромом Аспергера – мою прямоту, решительность, творческий талант, настойчивость и верность. Дело в том, что они прежде всего видят во мне человека, обладающего многими достоинствами, и лишь потом – кого-то, кто немного отличается от других. И это помогает мне так же относиться к самой себе. Я не могу объяснить, как это происходит, но их вера в меня помогает мне самой в себя поверить – поверить в свои силы и унять свои тревоги. Может быть, я просто кажусь себе более способной. Может быть, я действительно научилась демонстрировать свои лучшие качества вовне. Как бы то ни было, поддержка Морин и Марго так важна для моей самооценки, что когда мои невидимые отличия дают о себе знать, меня тут же успокаивает и обнадеживает тот факт, что друзья будут рядом, что бы ни случилось.

Иногда, находясь в компании близких друзей, я думаю, что было бы здорово иметь еще больше друзей, и на мгновение кажется, что мои старые страхи и тревоги остались позади. Иногда я даже пытаюсь устроить какое-нибудь дружеское мероприятие. Я созываю гостей на обед, или появляюсь на какой-нибудь встрече, или просто приглашаю кого-нибудь пройтись по магазинам. Но если собеседник не столь же открыт и прямолинеен, как я, в итоге я снова надеваю маску, пересказывая старые реплики и старые шутки, а желудок сворачивается в узел, и я вспоминаю, как все это сложно для меня. Меня беспокоит эта моя неспособность – не только потому что она влияет на мою жизнь, а потому что она может затронуть моих детей или тех, с кем я общаюсь. Я не хочу, чтобы мои дети росли, думая, что должны быть такими же одиночками, как я. Не хочу, чтобы детям было стыдно из-за того, что их мама предпочтет остаться дома, чем встретится с другими родителями в кафе или на вечеринке. И я не хочу, чтобы новые знакомые обижались, что я отказываюсь от их приглашений или сама никуда их не зову. Многие люди не понимают, что для общения с большинством друзей мне достаточно нескольких минут, и я пойду довольная и счастливая от мысли, что провела время с другом. Я вовсе не пытаюсь быть скрытной или нелюдимой. Я просто очень быстро насыщаюсь.

Мне нравится такая дружба – когда можно просто пообщаться пару минут в день или сходить вместе пообедать. Но, думаю, важно понимать, что есть люди с СА, которые, возможно, никогда не смогут сформировать тесные дружеские отношения, даже если научатся быть менее эгоцентричными, считывать невербальные сигналы, корректно выражать свои желания и соблюдать тонкости дружеского этикета (например, хранить секреты и уважать личное пространство). Я просто хочу сказать, что по-настоящему близкая дружба – большая редкость для кого бы то ни было. Думаю, если бы я консультировала человека с СА, я была бы предельно честной и объективной на этот счет. Я бы постаралась объяснить, что иногда, что бы мы ни делали, и какими чудесными людьми мы бы ни были, есть вещи, которые мешают дружбе. Я бы подробно описала разные ситуации: бывает, что люди уезжают жить в другой город, они поглощены работой, ведут другой образ жизни, имеют другие интересы и пристрастия, у них могут быть собственные трудности и обязанности. Я бы постаралась объяснить, что иногда время, место и обстоятельства работают против дружбы. Если те, кто обучает аспи социальным навыкам, не будут абсолютно честны, я боюсь, что буквальность мышления заставит человека с СА думать, что в дружбе есть волшебная формула: «быть добрым + делиться игрушками + хранить секреты = друзья и приглашения на вечеринки». Но как быть, когда эта формула не работает?

Я бы постаралась объяснить, что для счастливой жизни необязательно иметь много друзей. Кроме того, дружба бывает очень разной: она может быть короткой и мимолетной, а может – крепкой и долгой. Думаю, я бы постаралась помочь таким людям найти места, где с большей вероятностью можно встретить единомышленников – тех, кто разделяет те же интересы, идеи, моральные ценности, убеждения и образ жизни в целом. Я бы посоветовала им вступить в клуб, связанный с их особым интересом. Я бы посоветовала им пообщаться с людьми, которых они встречают по соседству, на работе, в школе или там, где они часто бывают. Возможно, я бы предложила им завести домашнего питомца – не только в качестве терапии, но и потому что животные часто помогают людям проявить свои лучшие качества и могут сблизить незнакомцев. Я считаю, что если у нас будет хорошее и честное обучение социальным навыкам, с последующими консультациями, которые помогут найти подходящий круг общения, каждый человек с СА получит возможность найти друзей. Найдет ли? На этот вопрос я не могу ответить с уверенностью.

Мой глубочайший темный страх, от которого все кричит внутри – что есть люди, которые хотят иметь друзей, но никогда их ни найдут, что бы они ни делали, только из-за своего синдрома Аспергера. Мое сердце сжимается при мысли об этом, потому что реальность будет наносить им удар за ударом, и они будут еще больше отдаляться от других, погружаясь в свое одиночество. Я надеюсь, что по мере того, как общество продолжит раздвигать рамки нормальности – рамки, которые и так для многих не видны и не ощутимы – эта проблема, которая лишает замечательных людей возможности расти и быть счастливыми, канет в далекое прошлое и забудется. И, может быть, тогда мир действительно научится принимать всех и каждого.

запись создана: 24.05.2017 в 10:15

@темы: переводы, pretending to be normal, СА

---

День 36 - Rainbow

Пожалуй, моя любимая группа из эпохи 70-х) Одни из тех, чьи песни, как хорошая книга - сразу погружают в собственный мир и рождают в голове очень яркие образы.

Блэкмор уже тогда внедрял фолково-ренессансные элементы в свою музыку, и это привлекло и заинтересовало. Фолком я тогда еще не увлекалась, но само звучание Rainbow отличалось от знакомых мне групп того времени и вообще от моего представления о роке. В каком-то смысле, их песни для меня (тогда еще не избалованной музыкальным разнообразием) стали просто открытием.

---

День 35 - Blue Oyster Cult

Еще одна любопытная группа, о которой я узнала благодаря "Сверхъестественному")

@темы: 365 дней музыки

---

Ирландские фамилии

Мужские фамилии

Ирландские мужские фамилии, как правило, начинаются с Mac или Ó. Слово mac само по себе означает "сын". Ó (или его еще более старая форма Ua) - архаизм, означающий "внук" или "потомок". (В современном ирландском также есть предлог ó со значением "от" или "после".)

За префиксом следует имя отца или более дальнего предка в родительном падеже. Таким образом, имя Tomás Mac Lochlainn будет означать "Томас, сын Лохланна". А, например, Seán Ó Conaill - это "Шон, внук (потомок) Коналла".

Женские фамилии

В женских фамилиях Mac заменяется на Nic (сокращение от Iníon Mhic - "дочь сына такого-то"), а Ó / Ua заменяется на Ní (от Iníon Uí - "дочь потомка такого-то"). То есть, дочь человека по фамилии Mac Lochlainn будет иметь фамилию Nic Lochlainn, а дочь человека по фамилии Ó Conaill будет Ní Chonaill.

Когда женщина выходит замуж и берет фамилию мужа, Mac заменяется на Bean Mhic ("жена сына такого-то"), а Ó / Ua заменяется на Bean Uí ("жена потомка такого-то"). Слово Bean при этом часто опускается. Таким образом, жена человека с фамилией Mac Lochlainn будет носить фамилию (Bean) Mhic Lochlainn, а жена человека с фамилией Ó Conaill станет (Bean) Uí Chonaill.

В англифицированной форме различия не учитываются - все фамилии записываются по мужскому образцу. В данном случае, это будут McLaughlin и O'Connell.

Некоторые ирландские фамилии и их англифицированные варианты

Некоторые ирландские фамилии и их англифицированные варианты
Ó Briain - O'Brien
Ó Cellaigh - Kelly
Ó Cinnéide - Kennedy
Ó Conchobhair - (O')Connor
Ó Dochartaigh - Doherty
Ó Dónaill - (O')Donnell
Ó Mathúna - Mahony
Ó Murchú - Murphy
Ó Raghallaigh - (O')Reilly, (O')Riley
Ó Riagáin - Reagan
Ó Sé - O'Shea
Ó Súilleabháin - (O')Sullivan

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

День 34 - Queen

С группой Queen я знакома тоже с незапамятных времен, но как следует прониклась, наверное, после "Горца".

@темы: 365 дней музыки

---

Снова об ирландском

Размышляю о своем отношении к ирландскому языку.
Ирландский заинтересовал меня очень давно, но я долгое время не решалась за него взяться. Он казался чем-то далеким и непостижимым, чуть ли не мистическим. Помню, песня Clannad "Croí Cróga" производила на меня совершенно завораживающее впечатление. Тем более, что я долгое время не могла найти ее текст, не говоря уже о переводе.

И я не бралась за его изучение именно потому, что боялась утратить это чувство, превратить язык в нечто обыденное и привычное. А потом все же решилась. И чувство... никуда не делось, на самом деле. Более того, интерес к этому языку и восхищение им только усилились.

Может быть, дело в моем отношении к языкам вообще. Да, язык - вещь повседневная. На нем говорят самые разные люди и обсуждают самые разные темы, возвышенные и низменные. Собственно, таким и должен быть язык, он должен охватывать абсолютно все сферы жизни. Но при этом у любого языка есть множество... граней, деталей, нюансов. Увлекательных и захватывающих.

Является для меня обыденным английский? Нет, ни капли. Я имею с ним дело каждый день, читаю на нем, перевожу, временами общаюсь. Но он по-прежнему восхищает меня, он по-прежнему интересен мне, интересна его история, его развитие, его внутреннее устройство.

То же самое с русским. Мне очень нравится узнавать что-то из его истории. Нравится по-новому смотреть на какие-то привычные вещи. Знать язык в совершенстве, во всей его полноте - невозможно. Даже родной. Всегда будет что-то, чего еще не знаешь.

И все-таки к ирландскому у меня отношение особенное.

Мое первое впечатление - он не похож ни на что. Ни на один известный мне язык. (О кельтских языках в целом я тогда тоже почти не имела представления.) В нем есть что-то нездешнее. Что-то не из этого времени.

В ирландском действительно много того, чего нет в других, более распространенных европейских языках. И, наоборот, отсутствует то, что носителям других языков кажется совершенно естественным.

Например, в нем есть такая замечательная вещь, как начальная мутация. То есть, в ирландском может меняться не только окончание слова, но и начало. Например, a capall означает "ее лошадь", a chapall - "его лошадь", a gcapall - "их лошадь".

Мутаций существует две. Первая - это лениция (ослабление). Называется она так, потому что согласные, требующие большего усилия при произношении, переходят в согласные, требующие меньшего усилия. Скажем, взрывные [b] и [p] переходят в щелевые [v] и [f].
Например:
cat [кат] - chat [хат]
bord [борд] - bhord [ворд]
punt [пунт] - phunt [фунт]

Вторая мутация - эклипсис ("затемнение", назализация). Начальные согласные приобретают носовой оттенок.
Например:
cat [кат] - gcat [гат]
bord [борд] - mbord [морд]
doras [дорас] - ndoras [норас]

У мутаций есть свои, довольно сложные, правила употребления. К примеру, существительное женского рода вызывает леницию прилагательного, а существительное мужского рода - нет (fear maith - "хороший мужчина", bean mhaith - "хорошая женщина").
Многие предлоги в сочетании с определенным артиклем вызывают эклипсис существительного: bord (стол) - ar an mbord (на столе).

Насчет того, чего в ирландском языке нет. Там отсутствуют слова "да" и "нет". В качестве ответа используется тот же глагол, что был в вопросе.
An itheann tú feoil? - Ithim. / Ní ithim. "Ты ешь мясо? - Ем. / Не ем."
Такая схема работает и в русском, но если у нас это один из способов ответа, то в ирландском он единственный.

Еще в ирландском нет глагола "иметь". Вместо него используется конструкция, аналогичная нашей "у меня есть".
Tá leabhar agam. - "У меня есть книга." Или, дословно, "Есть книга у-меня."

Вот это agam ("у-меня") представляет собой еще одну замечательную особенность - спрягаемые предлоги. Если предлог сочетается с существительным, он пишется отдельно: ag an mbean - "у женщины". Но если он употребляется с местоимением, образуется слитная форма:
ag + mé = agam (у меня)
ag + tú = agat (у тебя)
ag + é = aige (у него) и т. д.

С глаголами в ирландском вообще ситуация особая. Во-первых, там нет инфинитива. Есть личные формы, есть времена, но чистого инфинитива, который отвечает на вопрос "что делать?" - нет. Его роль выполняет так называемое глагольное имя (verbal noun).

Во-вторых, в ирландском также нет (или почти нет) глаголов, соответствующих абстрактным понятиям. "Знать", "любить", "уметь" - все это выражается идиоматическими оборотами.

Например, "Мне нравится..." выглядит как Is maith liom..., что условно можно перевести как "это хорошо для меня" или "это приятно мне".
Is breá liom… - один из вариантов сказать "я люблю" (обычно о вещи или занятии).
Is aoibhinn liom... выражает особенно теплые чувства (к чему угодно, к человеку тоже, хотя необязательно в романтическом смысле).
На самом деле, в ирландском есть такое множество способов выразить любовь к человеку, месту или вещи, что отсутствие глаголов совсем не помеха.

Точно так же, по-разному можно выразить понятие знания.
Если нужно сказать о человеке "я знаю его", это будет tá aithne agam air (примерно "у меня есть знакомство с ним"). Если о каком-то месте, факте и т. д. - tá eolas agam air (примерно "у меня есть знание об этом").
Есть просто нужно ответить "я знаю" или "я не знаю", используются фразы tá a fhios agam и, соответственно, níl a fhios agam (примерно "у меня есть это знание" или "у меня нет этого знания").

Это лишь малая часть особенностей, и, на самом деле, о каждой из них можно написать отдельный пост. Но необычность ирландского - это только одна сторона. А вторая - в том, что чем дальше я его изучаю, тем больше вижу связей с другими языками. Не в смысле заимствований, как в случае, например, с латынью, а в смысле общего родства. И это тоже очень увлекательно.

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

День 33 - Jesus Christ Superstar

Впервые я услышала JCS на кассете неизвестного происхождения, нашедшейся, опять же, у брата. Судя по качеству звука, это была далеко не первая копия. Помню еще, что в коробочку с кассетой была вложена газетная вырезка с краткой информацией о рок-опере и перечислением персонажей.

Но даже в таком качестве вещь произвела на меня впечатление. Тем более, что с роком я тогда была очень мало знакома. Позже, когда нашла качественные записи в интернете, впечатлилась еще больше. Все-таки это действительно очень сильное произведение - и именно в музыкальном смысле тоже.

Как выяснилось потом, кассета была записана с фильма 1973 года. Знаю, что первоначальный состав - с Ианом Гилланом, но ту версию, которую услышала первой (с Тедом Нили), люблю все-таки больше.











А из молодых меня впечатлил Steve Balsamo.

@темы: 365 дней музыки

---

День 32 - Bon Jovi

Мейнстримовые рокеры, но мне нравились)









А одну запощу клипом. Потому что прически и вообще стилистика 80-х))

@темы: 365 дней музыки

---

День 31 - Roxette

Еще одна хорошая группа тех времен)

---

День 30 - Vacuum

Еще одна группа из того же периода или даже чуть более раннего. У них я слушала всего один альбом, и это был один из первых компакт-дисков, которые я вообще держала в руках и которые слушала на компьютере.

@темы: 365 дней музыки

---

Лингвистические раскопки

Немного о том, как в языке сохраняется история.
Есть в Англии город Йорк (York). По-ирландски он пишется Eabhrac (а Нью-Йорк, соответственно, Nua Eabhrac). У меня за это название сразу зацепился глаз, потому что пишется оно необычно даже для ирландской орфографии.
Как выяснилось, не зря - на месте нынешнего Йорка почти 2000 лет назад находилась римская крепость Эборак (Eboracum). Считается, что ее название заимствовано из языка кельтского племени, жившего тогда на той территории (на языке бриттов Eborakon - "место, где растут тисовые деревья").

К слову, сама Англия по-ирландски - Sasana. От племени саксов. А английский язык - Béarla, что является сокращением от Sacs-Bhéarla, "язык саксов".

А Россия - Rúis (читается [рушь]). Почти что Русь.

@темы: ирландский язык, Ирландия, лингвистика

---

День 29 - Savage Garden

Savage Garden - еще одна группа, которая мне нравилась примерно в то же время, что и BSB.

Надо сказать, переслушиваю с удовольствием) Есть у них свой точно выдержанный стиль, который сейчас могу оценить даже лучше, чем тогда.

@темы: 365 дней музыки