Пора было решать, что делать дальше, раз уж я оказался пятнадцатилетним и самостоятельным. Я отправился в лес поразмыслить, как делал когда-то в детстве.
Я всегда любил природу, и теперь, когда школа осталась позади, казалось, в моем распоряжении все время в мире. Была весна, и я часто бродил в одиночестве, думая о дальнейшей жизни. Я сутками не возвращался домой, ночуя под деревьями и в заброшенных сторожках, которые находил в лесу.
читать дальшеОднажды я шел по молодой сосновой рощице в нескольких милях от дома, как вдруг откуда-то прогремел голос:
– Стой, где стоишь!
Я нырнул под ближайшие ветки. В любом направлении на мили отсюда не должно было быть ни единой живой души.
Тем не менее, в двадцати футах передо мной сидел лохматый парень в армейском камуфляже и грел кофейник над маленьким костром.
«Что за черт…»
Я встал на месте.
Он расположился посреди небольшой поляны. Я разглядел стоявшую за его спиной зеленую палатку. Оружия на виду не было. И не похоже, чтобы с ним был кто-то еще.
– Ты совсем еще пацан. Что ты тут делаешь?
Я не считал себя «пацаном», но он был старше и крупнее и, похоже, обитал в этом лесу. Я подумал, не лучше ли убежать, но видимой угрозы, кажется, не было. Я решил ответить.
– Я живу тут, – сказал я. – В паре миль отсюда. А ты сам почему здесь?
– Тоже живу, – ответил он. – Вот прямо здесь.
– В лесу?
Мне не доводилось встречать взрослых, которые жили в палатках.
– Пока что. Бывали места и похуже, – сказал он. – Ты садись.
Я сел, и он начал говорить.
Пол рассказал мне, что он ветеран Вьетнама. Его подстрелили, и нога его плохо слушалась. Покинув службу, он путешествовал по стране и жил тем, что даст земля. Я уже им восхищался.
– Пить будешь? – спросил он. Я не был уверен, что именно он предлагает, но кивнул. Он открыл маленькую стеклянную бутылочку, на вид как будто с газированным напитком. Я сделал глоток и чуть было не выплюнул, но сдержался, потому что хотел произвести впечатление.
– Что это? – спросил я. Я знал, что пить виски считалось признаком взрослости, хотя на вкус он та еще гадость. Может, и с этим так же.
– Хинная вода! – радостно сказал он, словно это что-то всем известное и, к тому же, хорошее. К тому времени, я знал все распространенные виды алкоголя. Водка. Виски. Ром. Текила. Бурбон. О хинной воде я не слышал ни разу.
– Пристрастился к ней во Вьетнаме, – пояснил он. – Спасает от малярии.
Я никогда не слышал, чтобы в Новой Англии кто-то болел малярией. «Может, это одна из тех редких болезней, типа менингита», – подумал я. – «Значит, это вроде как целебная вода.» Я сделал еще глоток. Я читал о том, как людям пришлось сражаться с малярией, чтобы построить Панамский канал. Я смотрел по сторонам, потягивая хинную воду и мысленно сравнивая леса Шутсбери с джунглями Центральной Америки.
Пол жил вдали от дорог, имея при себе лишь вещмешок и армейскую палатку. Под скамью он приспособил бревно и сидел возле маленького костерка, обложенного кольцом из камней, где грелся старый кофейник. Чем он питался?
– Я живу с земли и побираюсь в городе, – сказал он. Так или иначе он, похоже, не бедствовал, потому что вид у него был здоровый.
– Почему ты не построишь себе жилище? – спросил я.
– Я не хочу осесть, – сказал он. – Мне нужно, чтобы я мог тронуться с места в любую минуту.
Он действительно не строил укрытий. Казалось, никакая погода его не берет.
Я всегда думал, что знаю, как жить в лесу, но Пол показал мне, как многому мне еще нужно научиться. Он умел ловить зайцев в силки и готовить из них рагу. А на завтрак поймал форель. Мало того, он знал, где в мусорных ящиках можно найти совсем свежие овощи и хлеб. До знакомства с ним я даже не представлял, сколько всего можно отыскать на помойках такого городка, как наш.
От Пола я узнал, как ловить рыбу с помощью пневматического ружья. Это оказалось на удивление просто, если, конечно, вы меткий стрелок. Вы садитесь на берегу озера с ружьем наготове. В идеале лучше сидеть на дереве, футах в десяти над землей, чтобы видеть озеро сверху. Затем бросаете хлебные крошки в воду. Когда рыба подплывает за ними, вы в нее стреляете. Это намного проще, чем удить ее, хотя требует твердой руки.
– Я стреляю пулями из дробовика, – сказал Пол. – Тогда в рыбу даже не нужно попадать. Ее оглушает, когда пуля попадает в воду, и можно хоть руками вынимать. Проще только бросить в пруд гранату и взять большую сеть.
Вскоре именно это он и проделал возле Смитовского колледжа. Когда я прибежал на грохот, берег был усеян дохлой рыбой.
Благодаря Полу, я научился бесшумно ходить по лесу. Я узнал, как пробираться по кустарнику, не производя ни звука и не оставляя следов. Я научился жить в лесу, а не просто гулять в нем.
Также я научился внимательно смотреть под ноги.
– Растяжка, берегись!
Оказалось, Пол натянул по периметру лагеря куски тонкой проволоки, чтобы никто не застал его врасплох. Они были практически невидимы.
– Если бы она вела к противопехотной мине, ты был бы уже не жилец.
В детстве мне даже в голову не приходило искать растяжки и мины в лесах Шутсбери. Но и тридцать лет спустя я помню его уроки и всегда смотрю, куда ступаю.
Он говорил о времени, проведенном на службе. Я ожидал, что ветеран Вьетнама будет рассказывать о боях в далекой стране, но услышал я совсем другое. Он рассказывал, как в джунглях на него напали тигры. Он рассказывал, как грузил тюки с контрабандой и наркотиками в самолеты «DC-3». Он рассказывал, как расставлял ловушки для врагов и протыкал их заточенными кольями. Его истории были совсем не похожи на мои представления о войне, которые я почерпнул из сериала «В бой» с Виком Морроу.
Пол оставался на том месте все лето. Я приходил к нему почти каждый день и даже не раз оставался на несколько дней. Там было хорошо. Можно было забыть о семейных дрязгах и необходимости найти работу, и никто меня не допекал. Умения, помогавшие Полу скрываться в азиатских джунглях, позволяли ему оставаться незаметным и в Шутсбери. А с ним я тоже был невидим.
Жить с другом в лесу было здорово, но каждый раз, как я собирался в город, мне предстояла шестимильная пешая прогулка. Я никогда не хотел становиться отшельником. Я всегда представлял себя рядом с другими людьми, даже если мне было сложно с ними общаться. Я понял, что мне нужен какой-то талант, который заставит людей обращаться ко мне. Тогда мне не нужно будет инициировать общение – нужно будет просто отвечать, что для меня гораздо проще. К счастью, как раз в этом пригождались мои умения по ремонту и улучшению музыкального оборудования. Казалось, я мог заставить звучать его так, как не удавалось большинству. Все чаще музыканты стали сами выходить на меня.
С каждой неделей я становился взрослее. Я научился избегать мин-ловушек и начал представлять свое будущее в сфере музыки.
В сентябре, когда ночами стало холодать, Пол начал поговаривать о том, чтобы двинуться на юг, в направлении Флориды. Одним осенним утром я пришел повидать его, но не обнаружил на месте. От его присутствия не осталось ни следа. Лагерь был убран начисто. Если я прошел здесь парой дней позже, я бы даже не догадался, что кто-то здесь жил в течение двух месяцев. Ни мусора, ни примятой травы, ни малейших следов.
Я не знал, куда он отправился, и никогда никому не рассказывал о нем и о том, чему он меня научил. Годы спустя я увидел сюжет в новостях, где Пол давал показания на бостонском антивоенном слушании, и узнал, что он был героем, «зеленым беретом» с множеством наград.
А мне пора было выходить из леса и возвращаться к людям.
Я всегда любил природу, и теперь, когда школа осталась позади, казалось, в моем распоряжении все время в мире. Была весна, и я часто бродил в одиночестве, думая о дальнейшей жизни. Я сутками не возвращался домой, ночуя под деревьями и в заброшенных сторожках, которые находил в лесу.
читать дальшеОднажды я шел по молодой сосновой рощице в нескольких милях от дома, как вдруг откуда-то прогремел голос:
– Стой, где стоишь!
Я нырнул под ближайшие ветки. В любом направлении на мили отсюда не должно было быть ни единой живой души.
Тем не менее, в двадцати футах передо мной сидел лохматый парень в армейском камуфляже и грел кофейник над маленьким костром.
«Что за черт…»
Я встал на месте.
Он расположился посреди небольшой поляны. Я разглядел стоявшую за его спиной зеленую палатку. Оружия на виду не было. И не похоже, чтобы с ним был кто-то еще.
– Ты совсем еще пацан. Что ты тут делаешь?
Я не считал себя «пацаном», но он был старше и крупнее и, похоже, обитал в этом лесу. Я подумал, не лучше ли убежать, но видимой угрозы, кажется, не было. Я решил ответить.
– Я живу тут, – сказал я. – В паре миль отсюда. А ты сам почему здесь?
– Тоже живу, – ответил он. – Вот прямо здесь.
– В лесу?
Мне не доводилось встречать взрослых, которые жили в палатках.
– Пока что. Бывали места и похуже, – сказал он. – Ты садись.
Я сел, и он начал говорить.
Пол рассказал мне, что он ветеран Вьетнама. Его подстрелили, и нога его плохо слушалась. Покинув службу, он путешествовал по стране и жил тем, что даст земля. Я уже им восхищался.
– Пить будешь? – спросил он. Я не был уверен, что именно он предлагает, но кивнул. Он открыл маленькую стеклянную бутылочку, на вид как будто с газированным напитком. Я сделал глоток и чуть было не выплюнул, но сдержался, потому что хотел произвести впечатление.
– Что это? – спросил я. Я знал, что пить виски считалось признаком взрослости, хотя на вкус он та еще гадость. Может, и с этим так же.
– Хинная вода! – радостно сказал он, словно это что-то всем известное и, к тому же, хорошее. К тому времени, я знал все распространенные виды алкоголя. Водка. Виски. Ром. Текила. Бурбон. О хинной воде я не слышал ни разу.
– Пристрастился к ней во Вьетнаме, – пояснил он. – Спасает от малярии.
Я никогда не слышал, чтобы в Новой Англии кто-то болел малярией. «Может, это одна из тех редких болезней, типа менингита», – подумал я. – «Значит, это вроде как целебная вода.» Я сделал еще глоток. Я читал о том, как людям пришлось сражаться с малярией, чтобы построить Панамский канал. Я смотрел по сторонам, потягивая хинную воду и мысленно сравнивая леса Шутсбери с джунглями Центральной Америки.
Пол жил вдали от дорог, имея при себе лишь вещмешок и армейскую палатку. Под скамью он приспособил бревно и сидел возле маленького костерка, обложенного кольцом из камней, где грелся старый кофейник. Чем он питался?
– Я живу с земли и побираюсь в городе, – сказал он. Так или иначе он, похоже, не бедствовал, потому что вид у него был здоровый.
– Почему ты не построишь себе жилище? – спросил я.
– Я не хочу осесть, – сказал он. – Мне нужно, чтобы я мог тронуться с места в любую минуту.
Он действительно не строил укрытий. Казалось, никакая погода его не берет.
Я всегда думал, что знаю, как жить в лесу, но Пол показал мне, как многому мне еще нужно научиться. Он умел ловить зайцев в силки и готовить из них рагу. А на завтрак поймал форель. Мало того, он знал, где в мусорных ящиках можно найти совсем свежие овощи и хлеб. До знакомства с ним я даже не представлял, сколько всего можно отыскать на помойках такого городка, как наш.
От Пола я узнал, как ловить рыбу с помощью пневматического ружья. Это оказалось на удивление просто, если, конечно, вы меткий стрелок. Вы садитесь на берегу озера с ружьем наготове. В идеале лучше сидеть на дереве, футах в десяти над землей, чтобы видеть озеро сверху. Затем бросаете хлебные крошки в воду. Когда рыба подплывает за ними, вы в нее стреляете. Это намного проще, чем удить ее, хотя требует твердой руки.
– Я стреляю пулями из дробовика, – сказал Пол. – Тогда в рыбу даже не нужно попадать. Ее оглушает, когда пуля попадает в воду, и можно хоть руками вынимать. Проще только бросить в пруд гранату и взять большую сеть.
Вскоре именно это он и проделал возле Смитовского колледжа. Когда я прибежал на грохот, берег был усеян дохлой рыбой.
Благодаря Полу, я научился бесшумно ходить по лесу. Я узнал, как пробираться по кустарнику, не производя ни звука и не оставляя следов. Я научился жить в лесу, а не просто гулять в нем.
Также я научился внимательно смотреть под ноги.
– Растяжка, берегись!
Оказалось, Пол натянул по периметру лагеря куски тонкой проволоки, чтобы никто не застал его врасплох. Они были практически невидимы.
– Если бы она вела к противопехотной мине, ты был бы уже не жилец.
В детстве мне даже в голову не приходило искать растяжки и мины в лесах Шутсбери. Но и тридцать лет спустя я помню его уроки и всегда смотрю, куда ступаю.
Он говорил о времени, проведенном на службе. Я ожидал, что ветеран Вьетнама будет рассказывать о боях в далекой стране, но услышал я совсем другое. Он рассказывал, как в джунглях на него напали тигры. Он рассказывал, как грузил тюки с контрабандой и наркотиками в самолеты «DC-3». Он рассказывал, как расставлял ловушки для врагов и протыкал их заточенными кольями. Его истории были совсем не похожи на мои представления о войне, которые я почерпнул из сериала «В бой» с Виком Морроу.
Пол оставался на том месте все лето. Я приходил к нему почти каждый день и даже не раз оставался на несколько дней. Там было хорошо. Можно было забыть о семейных дрязгах и необходимости найти работу, и никто меня не допекал. Умения, помогавшие Полу скрываться в азиатских джунглях, позволяли ему оставаться незаметным и в Шутсбери. А с ним я тоже был невидим.
Жить с другом в лесу было здорово, но каждый раз, как я собирался в город, мне предстояла шестимильная пешая прогулка. Я никогда не хотел становиться отшельником. Я всегда представлял себя рядом с другими людьми, даже если мне было сложно с ними общаться. Я понял, что мне нужен какой-то талант, который заставит людей обращаться ко мне. Тогда мне не нужно будет инициировать общение – нужно будет просто отвечать, что для меня гораздо проще. К счастью, как раз в этом пригождались мои умения по ремонту и улучшению музыкального оборудования. Казалось, я мог заставить звучать его так, как не удавалось большинству. Все чаще музыканты стали сами выходить на меня.
С каждой неделей я становился взрослее. Я научился избегать мин-ловушек и начал представлять свое будущее в сфере музыки.
В сентябре, когда ночами стало холодать, Пол начал поговаривать о том, чтобы двинуться на юг, в направлении Флориды. Одним осенним утром я пришел повидать его, но не обнаружил на месте. От его присутствия не осталось ни следа. Лагерь был убран начисто. Если я прошел здесь парой дней позже, я бы даже не догадался, что кто-то здесь жил в течение двух месяцев. Ни мусора, ни примятой травы, ни малейших следов.
Я не знал, куда он отправился, и никогда никому не рассказывал о нем и о том, чему он меня научил. Годы спустя я увидел сюжет в новостях, где Пол давал показания на бостонском антивоенном слушании, и узнал, что он был героем, «зеленым беретом» с множеством наград.
А мне пора было выходить из леса и возвращаться к людям.
@темы: переводы, look me in the eye, СА