Глава 12
В тюрьме вместе с группой
Именно “Fat” меня и спасли. С тех самых пор, как я бросил школу, я занимался их оборудованием и успел подружиться с Дикки Маршем, их звукоинженером, и его помощником Стивом Россом. Дикки поражался моей способности слышать звук и сходу говорить, какие ручки нужно подкрутить на графическом эквалайзере. Он думал, что это природный дар, хотя, на самом деле, я несколько лет усиленно тренировался.
читать дальшеПосле одного из концертов ко мне подошел Питер Ньюланд, их певец и флейтист.
– Слушай, ты ведь мог бы поселиться с нами и заниматься музыкой все время, – сказал он. – Мы можем даже платить тебе. Восемьдесят долларов в неделю.
Так я присоединился к “Fat” и обрел новый дом. Все участники группы жили на старой ферме в Эшфилде, в Беркширских холмах.
Билл Перри, ударник, жил в комнате напротив моей. Его репетиции каждое утро служили мне будильником. Второй этаж занимали гитаристы Майк Бенсон и Крис Ньюланд. Питеру, брату Криса и лидеру группы, принадлежала спальня в передней части дома. Дикки и Стив неизвестно как помещались на чердаке. Мне досталась угловая комната на первом этаже, выходившая на задний двор. Я перевез туда вещи и поставил мотоцикл прямо под своим окном.
Если не считать тех времен, когда я жил «дикарем» в лесу, я впервые оказался вдали от семьи. У меня был свой мотоцикл, жилье, место в популярной группе – я чувствовал, что жизнь удалась. По такому случаю я купил себе осциллограф «Тектроникс 504», который стал предметом моей гордости.
Целыми днями я работал над аппаратурой, намереваясь выжать из усилителей каждый ватт и добиться наилучшего звучания всех инструментов. “Fat” стали славиться своим звуком и качеством музыки. Стив, Дикки и я по очереди возили грузовик с оборудованием на концерты.
Это была замечательная жизнь.
“Fat” были одной из немногих групп, которые играли собственную музыку в клубах по всей Новой Англии. Кроме того, благодаря нашему менеджеру, мы выступали на разогреве у больших групп на крупных концертах в Бостоне. Той зимой мы играли с Джеймсом Монтгомери, Джеймсом Коттоном, “Roxy Music” и “Black Sabbath”. Это давало мне возможность знакомиться с другими музыкантами, и я стал получать все больше звонков с просьбами сконструировать что-нибудь – от более мощных усилков до электрической флейты.
Иногда на концертах бывали мои старые приятели, тот же Джим Боутон, но большей частью, мой круг общения стал другим. Я неплохо научился приспосабливаться к новым людям и новым местам.
Я даже начал путешествовать. Каждый раз, когда у меня выдавался свободный день, я отправлялся куда-нибудь на мотоцикле. Я ездил в Вермонт, в Нью-Хэмпшир – куда угодно, куда мог сгонять за один день. В тот апрель, когда земля в Эшфилде еще была покрыта двухфутовым слоем снега, группа решила слетать на Карибы. Меня позвали с собой. Они заранее копили деньги на эту поездку, откладывая по паре сотен долларов с каждого концерта. У меня в кошельке было всего восемьдесят, но Питер сказал, что это будет полностью оплаченный отпуск. Мы покинули хмурый зимний Массачусетс и отправились на остров Монтсеррат – тропический рай, где я понял, что все-таки отличаюсь от типичного рок-музыканта.
Веселье началось в шесть утра, в пасхальное воскресенье 1976 года. Мы ночевали на вилле, расположенной высоко в горах. Прямо от нашей двери тянулась дорога, петлявшая по склону и уходившая далеко вниз к самому Плимуту. По словам Питера, вилла принадлежала какому-то богатому англичанину, который покровительствовал музыкантам. Всходило солнце, воздух был свежим и приятно нежарким. Кругом стояла тишина. На Монтсеррате не было ни промышленности, ни крупных магистралей, ни прочих источников громкого шума. Теплый, спокойный и очень живописный остров.
Наверное, любой был бы в восторге от такого места. Только не я. Я оказался лишен всех привычных жизненных мелочей. Там не было обычной американской еды. Ни гамбургеров, ни чая со льдом. Там вообще было нечего есть, кроме морских улиток и куриных яиц. Нам сказали, что мы можем зарезать куриц, но тогда яиц не будет. Зато этих улиток было сколько угодно. Я никогда их раньше не ел и поэтому смотрел на них с подозрением. По виду они напоминали нечто среднее между морским гребешком и размякшей испорченной рыбой.
Правда была в том, что я понятия не имел, что делать на отдыхе. Это было мое первое серьезное путешествие с кем-то кроме семьи. У меня не было денег, и мне нечем было заняться. По крайней мере, из этой поездки я извлек хороший урок: всегда бери с собой деньги!
Кроме Уилли, нашего местного приятеля и гида, все еще спали. Надо сказать, Уилли мне понравился при первой же встрече – возможно, потому что с ним была ручная игуана, которую он водил на поводке, сделанном из самолетного кабеля. Однако, тем утром игуана осталась дома, а Уилли был явно не в себе. Он вломился в дверь и побежал по дому, вопя изо всех сил:
– Просыпайтесь! Просыпайтесь! Это облава! Подъем!
Он носился по коридору, распахивая все двери и крича:
– Просыпайтесь, сюда едут копы!
Я открыл глаза и сел. Наркотиков у меня не было. «Я не сделал ничего противозаконного», – подумал я. – «С чего им меня арестовывать?» Я вышел на крыльцо и посмотрел на склон горы. По крутой дороге, ведущей к вилле, взбирались четыре машины, набитые местными жителями, одетыми в какие-то лохмотья. По двое ехало на каждой крыше, и кто знает, сколько еще было внутри. Те, что на крышах, сжимали в руках биты. На полицейский рейд это было мало похоже. Скорее, на атаку местных.
Я бросился обратно в дом.
– Там аборигены с битами! Это атака! Просыпайтесь, черт возьми!
Парни принялись смывать в раковину и в унитаз марихуану, кокаин, таблетки и прочую дрянь. Я надеялся, что в этом доме был септик. У половины местных туалетов слив выходил прямо на склон сотней футов ниже. Хорошенький был бы сюрприз.
Наверняка это все из-за тех девиц. Я знал, что от них будут только проблемы.
Когда мы приехали, они уже были на вилле. Они поприветствовали нас в дверях, как будто это их дом. Может, так оно и было.
– Привет, я Джен, а это моя подруга Барбара. Джо сказал, мы можем тут пожить до следующих выходных.
Никто из нас не знал никакого Джо, но после секундного размышления мои товарищи решили, что девушки могут остаться. Те сразу же разговорились.
– Мы сбежали из дома три недели назад.
– У меня отец – полицейский в Нью-Джерси. Но здесь он меня ни за что не найдет.
– Косячок не хотите?
«Вот черт», – подумал я.
Мне не нравилось присутствие посторонних. То, что мы прибыли на виллу и обнаружили тут двух девушек, заставляло меня чувствовать незваным гостем. Чей это был дом? Наш? Их? Меня это нервировало. На самом деле, меня нервировала вся эта поездка, потому что я не любил менять обстановку. Мне нравилось спать в одном и том же месте и общаться с одними и теми же людьми.
Остальные парни считали иначе. Майк повернулся к Питеру и сказал:
– Две девчонки, Питер. Это ж судьба.
И они направились прямиком к ним в комнаты.
Я никогда не понимал, как некоторым парням это удается. В два счета обзавестись подружкой на неделю. Мне не хватало смелости даже заговорить с девушками.
На утро Билли, Крис и я отправились в город. Поначалу мне было трудно понять местных, все они имели какой-то быстрый мелодичный выговор, но вскоре я привык. Одно мы выяснили быстро – все откуда-то знали, где мы поселились.
– А, вы с виллы «Максвелл», где девочки.
Куда бы мы ни пошли, выяснялось, что девушки там уже побывали. Я так и не узнал, что они успели натворить, но, похоже, они отрывались по полной с тех пор, как сюда приехали. А теперь и мы оказались втянуты во все это.
На вилле было полно травы, кокаина, таблеток и алкоголя. Я пил иногда пиво, но остальное меня не привлекало, поэтому я просто не обращал на это внимания. До нынешнего утра. «Вот черт», – подумал я. – «Меня посадят в тюрьму за чужую наркоту. Это все не мое!» Мне хотелось заорать во все горло. Но я промолчал.
К тому времени, как налетчики добрались до дверей, мы были на ногах. Я полностью оделся. Питер открыл «гостям» дверь, а я стоял позади и смотрел. Пистолетов при них вроде не было, но у двух парней, шедших первыми, действительно имелись биты. Впрочем, они были довольно вежливы, один даже показал полицейский значок. По виду он был похож на бомжа, но, видимо, так выглядели представители закона в странах третьего мира.
Я отошел в сторону, и они ввалились в дом. Всего их было восемь. Разбившись на команды, они принялись обыскивать виллу.
Я стоял в холле, наблюдая и прислушиваясь. Время от времени из комнат доносились возгласы, словно кто-то выиграл в пинболл в автомате здешнего бара. «Наверное, что-то нашли», – подумал я. Меня волновала их честность. «Что если они сейчас подкладывают наркотики в мои носки или белье?»
Наконец, они появились с другой стороны дома, держа в руках несколько пакетов. Я не видел, что было внутри, но утешал себя мыслью, что пакеты не мои. Копы, однако, довольно улыбались. Нашли то, что хотели. Я не все понимал, что они говорили, но было ясно, что нам предстояло куда-то отправиться в их сопровождении. Я вышел во двор, где, тем временем, появились еще две машины.
Майк повернулся ко мне и беспечно сказал:
– Ну что, Джон, вот и все. Посадят нас в тюрьму и ключ выбросят в море.
Я оглядывался по сторонам. Возможности сбежать не было никакой. «Майк ни черта не соображает», – сказал я себе. – «Наверняка еще под кайфом.»
Мне жестом велели садиться в старый «Остин». Он был рассчитан на пятерых, но нас туда набилось восемь. Один из местных уселся прямо мне на колени. «Если на пути вниз откажут тормоза, он смягчит для меня удар», – подумал я. Всю дорогу он не проронил ни слова. Еще один абориген ехал прямо на капоте. Я все ждал, когда водитель слишком резко ударит по тормозам, и тот свалится под колеса, но этого не произошло. Видимо, он хорошо натренировался. Он улыбался во весь рот, словно катался на аттракционе.
Мы въехали в Плимут и остановились напротив каменного здания. Тюрьма. Тюрьма на тропическом острове. У нее были стены из грубого камня толщиной фута три. Оказалось, что те, кто нас привезли, и были всей полицейской мощью этого острова, плюс еще пара их приятелей. Они были в восторге. Такая добыча! И этой добычей были мы.
– Вставай, приятель. Улыбнись на камеру. Это для досье.
Сфотографировав нас, они сгрудились вместе и стали смотреть, как проявляются снимки. Они щелкали нас старым «Полароидом». У моего деда был такой в 60-х.
Главный сказал мне:
– Я инспектор Винсент. Давай свой паспорт!
– У меня нет паспорта, только пропуск, – сказал я.
– Ладно, давай, что есть!
Я протянул инспектору Винсенту университетский пропуск, благодаря которому дома я мог посещать бар на девятом этаже Массачусетского университета. Обратно он его мне так и не вернул. Инспектор переписал мое имя, адрес и дату рождения на карточку, которую затем аккуратно убрал в картотеку. Мое имя на пропуске было написано с ошибкой, дата рождения тоже была указана другая, поэтому и в картотеке инспектора мои данные оказались неверны. Я был этому рад.
Меня никто не обыскивал. Как я понял, они просто забыли об этом. На секунду я пожалел, что при мне не было ни ножа, ни пистолета. Хотя местные были так приветливы, что мне совсем не хотелось кого-то резать или стрелять. Я сделал попытку аккуратно протиснуться в дверь. Помощник Винсента вежливо, но крепко взял меня под локоть и указал на стул.
– Ты должен оставаться здесь, приятель. Это тюрьма, – и он расхохотался. Паршивец.
Когда нас всех переписали, инспектор Винсент проводил нас в камеру. Там не было окон, только ржавые решетки. По крайней мере, там было не холодно.
– Господи, надеюсь, тут нет крыс! – воскликнул Майк. Зачем он это сказал? До этого у меня даже мыслей не было о крысах.
– А змей тут не бывает? – продолжал он.
Воображение у него разгулялось совсем не кстати.
Каменные стены были непробиваемы, поэтому я подергал прутья. «Я мог бы отсюда выбраться», – подумал я, – «но понадобится много времени и сил.» Я надеялся, что до побега не дойдет. Кроме нас в тюрьме был только один заключенный, какой-то потрепанного вида дед, убивший свою жену.
В тюрьме вместе с группой
Именно “Fat” меня и спасли. С тех самых пор, как я бросил школу, я занимался их оборудованием и успел подружиться с Дикки Маршем, их звукоинженером, и его помощником Стивом Россом. Дикки поражался моей способности слышать звук и сходу говорить, какие ручки нужно подкрутить на графическом эквалайзере. Он думал, что это природный дар, хотя, на самом деле, я несколько лет усиленно тренировался.
читать дальшеПосле одного из концертов ко мне подошел Питер Ньюланд, их певец и флейтист.
– Слушай, ты ведь мог бы поселиться с нами и заниматься музыкой все время, – сказал он. – Мы можем даже платить тебе. Восемьдесят долларов в неделю.
Так я присоединился к “Fat” и обрел новый дом. Все участники группы жили на старой ферме в Эшфилде, в Беркширских холмах.
Билл Перри, ударник, жил в комнате напротив моей. Его репетиции каждое утро служили мне будильником. Второй этаж занимали гитаристы Майк Бенсон и Крис Ньюланд. Питеру, брату Криса и лидеру группы, принадлежала спальня в передней части дома. Дикки и Стив неизвестно как помещались на чердаке. Мне досталась угловая комната на первом этаже, выходившая на задний двор. Я перевез туда вещи и поставил мотоцикл прямо под своим окном.
Если не считать тех времен, когда я жил «дикарем» в лесу, я впервые оказался вдали от семьи. У меня был свой мотоцикл, жилье, место в популярной группе – я чувствовал, что жизнь удалась. По такому случаю я купил себе осциллограф «Тектроникс 504», который стал предметом моей гордости.
Целыми днями я работал над аппаратурой, намереваясь выжать из усилителей каждый ватт и добиться наилучшего звучания всех инструментов. “Fat” стали славиться своим звуком и качеством музыки. Стив, Дикки и я по очереди возили грузовик с оборудованием на концерты.
Это была замечательная жизнь.
“Fat” были одной из немногих групп, которые играли собственную музыку в клубах по всей Новой Англии. Кроме того, благодаря нашему менеджеру, мы выступали на разогреве у больших групп на крупных концертах в Бостоне. Той зимой мы играли с Джеймсом Монтгомери, Джеймсом Коттоном, “Roxy Music” и “Black Sabbath”. Это давало мне возможность знакомиться с другими музыкантами, и я стал получать все больше звонков с просьбами сконструировать что-нибудь – от более мощных усилков до электрической флейты.
Иногда на концертах бывали мои старые приятели, тот же Джим Боутон, но большей частью, мой круг общения стал другим. Я неплохо научился приспосабливаться к новым людям и новым местам.
Я даже начал путешествовать. Каждый раз, когда у меня выдавался свободный день, я отправлялся куда-нибудь на мотоцикле. Я ездил в Вермонт, в Нью-Хэмпшир – куда угодно, куда мог сгонять за один день. В тот апрель, когда земля в Эшфилде еще была покрыта двухфутовым слоем снега, группа решила слетать на Карибы. Меня позвали с собой. Они заранее копили деньги на эту поездку, откладывая по паре сотен долларов с каждого концерта. У меня в кошельке было всего восемьдесят, но Питер сказал, что это будет полностью оплаченный отпуск. Мы покинули хмурый зимний Массачусетс и отправились на остров Монтсеррат – тропический рай, где я понял, что все-таки отличаюсь от типичного рок-музыканта.
Веселье началось в шесть утра, в пасхальное воскресенье 1976 года. Мы ночевали на вилле, расположенной высоко в горах. Прямо от нашей двери тянулась дорога, петлявшая по склону и уходившая далеко вниз к самому Плимуту. По словам Питера, вилла принадлежала какому-то богатому англичанину, который покровительствовал музыкантам. Всходило солнце, воздух был свежим и приятно нежарким. Кругом стояла тишина. На Монтсеррате не было ни промышленности, ни крупных магистралей, ни прочих источников громкого шума. Теплый, спокойный и очень живописный остров.
Наверное, любой был бы в восторге от такого места. Только не я. Я оказался лишен всех привычных жизненных мелочей. Там не было обычной американской еды. Ни гамбургеров, ни чая со льдом. Там вообще было нечего есть, кроме морских улиток и куриных яиц. Нам сказали, что мы можем зарезать куриц, но тогда яиц не будет. Зато этих улиток было сколько угодно. Я никогда их раньше не ел и поэтому смотрел на них с подозрением. По виду они напоминали нечто среднее между морским гребешком и размякшей испорченной рыбой.
Правда была в том, что я понятия не имел, что делать на отдыхе. Это было мое первое серьезное путешествие с кем-то кроме семьи. У меня не было денег, и мне нечем было заняться. По крайней мере, из этой поездки я извлек хороший урок: всегда бери с собой деньги!
Кроме Уилли, нашего местного приятеля и гида, все еще спали. Надо сказать, Уилли мне понравился при первой же встрече – возможно, потому что с ним была ручная игуана, которую он водил на поводке, сделанном из самолетного кабеля. Однако, тем утром игуана осталась дома, а Уилли был явно не в себе. Он вломился в дверь и побежал по дому, вопя изо всех сил:
– Просыпайтесь! Просыпайтесь! Это облава! Подъем!
Он носился по коридору, распахивая все двери и крича:
– Просыпайтесь, сюда едут копы!
Я открыл глаза и сел. Наркотиков у меня не было. «Я не сделал ничего противозаконного», – подумал я. – «С чего им меня арестовывать?» Я вышел на крыльцо и посмотрел на склон горы. По крутой дороге, ведущей к вилле, взбирались четыре машины, набитые местными жителями, одетыми в какие-то лохмотья. По двое ехало на каждой крыше, и кто знает, сколько еще было внутри. Те, что на крышах, сжимали в руках биты. На полицейский рейд это было мало похоже. Скорее, на атаку местных.
Я бросился обратно в дом.
– Там аборигены с битами! Это атака! Просыпайтесь, черт возьми!
Парни принялись смывать в раковину и в унитаз марихуану, кокаин, таблетки и прочую дрянь. Я надеялся, что в этом доме был септик. У половины местных туалетов слив выходил прямо на склон сотней футов ниже. Хорошенький был бы сюрприз.
Наверняка это все из-за тех девиц. Я знал, что от них будут только проблемы.
Когда мы приехали, они уже были на вилле. Они поприветствовали нас в дверях, как будто это их дом. Может, так оно и было.
– Привет, я Джен, а это моя подруга Барбара. Джо сказал, мы можем тут пожить до следующих выходных.
Никто из нас не знал никакого Джо, но после секундного размышления мои товарищи решили, что девушки могут остаться. Те сразу же разговорились.
– Мы сбежали из дома три недели назад.
– У меня отец – полицейский в Нью-Джерси. Но здесь он меня ни за что не найдет.
– Косячок не хотите?
«Вот черт», – подумал я.
Мне не нравилось присутствие посторонних. То, что мы прибыли на виллу и обнаружили тут двух девушек, заставляло меня чувствовать незваным гостем. Чей это был дом? Наш? Их? Меня это нервировало. На самом деле, меня нервировала вся эта поездка, потому что я не любил менять обстановку. Мне нравилось спать в одном и том же месте и общаться с одними и теми же людьми.
Остальные парни считали иначе. Майк повернулся к Питеру и сказал:
– Две девчонки, Питер. Это ж судьба.
И они направились прямиком к ним в комнаты.
Я никогда не понимал, как некоторым парням это удается. В два счета обзавестись подружкой на неделю. Мне не хватало смелости даже заговорить с девушками.
На утро Билли, Крис и я отправились в город. Поначалу мне было трудно понять местных, все они имели какой-то быстрый мелодичный выговор, но вскоре я привык. Одно мы выяснили быстро – все откуда-то знали, где мы поселились.
– А, вы с виллы «Максвелл», где девочки.
Куда бы мы ни пошли, выяснялось, что девушки там уже побывали. Я так и не узнал, что они успели натворить, но, похоже, они отрывались по полной с тех пор, как сюда приехали. А теперь и мы оказались втянуты во все это.
На вилле было полно травы, кокаина, таблеток и алкоголя. Я пил иногда пиво, но остальное меня не привлекало, поэтому я просто не обращал на это внимания. До нынешнего утра. «Вот черт», – подумал я. – «Меня посадят в тюрьму за чужую наркоту. Это все не мое!» Мне хотелось заорать во все горло. Но я промолчал.
К тому времени, как налетчики добрались до дверей, мы были на ногах. Я полностью оделся. Питер открыл «гостям» дверь, а я стоял позади и смотрел. Пистолетов при них вроде не было, но у двух парней, шедших первыми, действительно имелись биты. Впрочем, они были довольно вежливы, один даже показал полицейский значок. По виду он был похож на бомжа, но, видимо, так выглядели представители закона в странах третьего мира.
Я отошел в сторону, и они ввалились в дом. Всего их было восемь. Разбившись на команды, они принялись обыскивать виллу.
Я стоял в холле, наблюдая и прислушиваясь. Время от времени из комнат доносились возгласы, словно кто-то выиграл в пинболл в автомате здешнего бара. «Наверное, что-то нашли», – подумал я. Меня волновала их честность. «Что если они сейчас подкладывают наркотики в мои носки или белье?»
Наконец, они появились с другой стороны дома, держа в руках несколько пакетов. Я не видел, что было внутри, но утешал себя мыслью, что пакеты не мои. Копы, однако, довольно улыбались. Нашли то, что хотели. Я не все понимал, что они говорили, но было ясно, что нам предстояло куда-то отправиться в их сопровождении. Я вышел во двор, где, тем временем, появились еще две машины.
Майк повернулся ко мне и беспечно сказал:
– Ну что, Джон, вот и все. Посадят нас в тюрьму и ключ выбросят в море.
Я оглядывался по сторонам. Возможности сбежать не было никакой. «Майк ни черта не соображает», – сказал я себе. – «Наверняка еще под кайфом.»
Мне жестом велели садиться в старый «Остин». Он был рассчитан на пятерых, но нас туда набилось восемь. Один из местных уселся прямо мне на колени. «Если на пути вниз откажут тормоза, он смягчит для меня удар», – подумал я. Всю дорогу он не проронил ни слова. Еще один абориген ехал прямо на капоте. Я все ждал, когда водитель слишком резко ударит по тормозам, и тот свалится под колеса, но этого не произошло. Видимо, он хорошо натренировался. Он улыбался во весь рот, словно катался на аттракционе.
Мы въехали в Плимут и остановились напротив каменного здания. Тюрьма. Тюрьма на тропическом острове. У нее были стены из грубого камня толщиной фута три. Оказалось, что те, кто нас привезли, и были всей полицейской мощью этого острова, плюс еще пара их приятелей. Они были в восторге. Такая добыча! И этой добычей были мы.
– Вставай, приятель. Улыбнись на камеру. Это для досье.
Сфотографировав нас, они сгрудились вместе и стали смотреть, как проявляются снимки. Они щелкали нас старым «Полароидом». У моего деда был такой в 60-х.
Главный сказал мне:
– Я инспектор Винсент. Давай свой паспорт!
– У меня нет паспорта, только пропуск, – сказал я.
– Ладно, давай, что есть!
Я протянул инспектору Винсенту университетский пропуск, благодаря которому дома я мог посещать бар на девятом этаже Массачусетского университета. Обратно он его мне так и не вернул. Инспектор переписал мое имя, адрес и дату рождения на карточку, которую затем аккуратно убрал в картотеку. Мое имя на пропуске было написано с ошибкой, дата рождения тоже была указана другая, поэтому и в картотеке инспектора мои данные оказались неверны. Я был этому рад.
Меня никто не обыскивал. Как я понял, они просто забыли об этом. На секунду я пожалел, что при мне не было ни ножа, ни пистолета. Хотя местные были так приветливы, что мне совсем не хотелось кого-то резать или стрелять. Я сделал попытку аккуратно протиснуться в дверь. Помощник Винсента вежливо, но крепко взял меня под локоть и указал на стул.
– Ты должен оставаться здесь, приятель. Это тюрьма, – и он расхохотался. Паршивец.
Когда нас всех переписали, инспектор Винсент проводил нас в камеру. Там не было окон, только ржавые решетки. По крайней мере, там было не холодно.
– Господи, надеюсь, тут нет крыс! – воскликнул Майк. Зачем он это сказал? До этого у меня даже мыслей не было о крысах.
– А змей тут не бывает? – продолжал он.
Воображение у него разгулялось совсем не кстати.
Каменные стены были непробиваемы, поэтому я подергал прутья. «Я мог бы отсюда выбраться», – подумал я, – «но понадобится много времени и сил.» Я надеялся, что до побега не дойдет. Кроме нас в тюрьме был только один заключенный, какой-то потрепанного вида дед, убивший свою жену.
@темы: переводы, look me in the eye, СА