Наше заключение оказалось не слишком тягостным. Среди подчиненных инспектора Винсента было несколько музыкантов, и когда суматоха улеглась, они отперли нашу камеру и принесли гитары. Мы дали им денег купить чего-нибудь в городе – они вернулись с колой в стеклянных многоразовых бутылках. Я с детства не видел таких бутылок. Когда мы их опустошили, один из полицейских наполнил их водой наполовину и принялся играть, как на музыкальном инструменте. Я был бы восхищен, если бы не торчал в этой идиотской тюрьме.
читать дальшеУ Питера был приятель, у которого имелись связи на острове, и он предложил участок земли в качестве нашего залога. В результате, к обеду нас отпустили. На следующее утро друг Питера нашел нам адвоката, сморщенного коротышку с острым взглядом. Он явно к нам не благоволил. «Возможно, он местный, и у него есть дочери», – подумал я. В конце концов, ему было известно о тех сбежавших девицах.
Когда все собрались вместе, он сказал:
– Известно ли вам, молодые люди, что хранение некоторых видов наркотиков в британских колониях карается повешением?
Мы промолчали. Остров Монтсеррат был одной из британских колоний.
– Меры борьбы с наркотиками на этих территориях весьма, хм, драконовские.
– Копы только и знают, что музыкантов сажать. Надеюсь, нас не запрут здесь навечно.
– Иди к черту, – сказал я. Майк в тот день просто сиял оптимизмом.
Оказалось, больше всего доблестную полицию волновали семена марихуаны. За них нас и арестовали – какую-то горстку семян на дне пакета. Это означало, что нас подозревают в выращивании. С любителей покурить спрос был невелик, им грозил только тюремный срок, но тех, кто выращивал марихуану, казнили. Кокаин, грибы, спиды, кислота – все, что парни не успели смыть, тоже оказалось среди улик, но на это полицейским было плевать. Они пришли за семенами, и они их нашли.
Слушание было назначено на среду. Мы привели себя в порядок и явились в суд утром, как и было указано. Похоже, наше дело было единственным, и в зале были только мы, судья с приставами, прокурор, адвокат и несколько зрителей. Мы предстали перед судьей, носившим парик, за который в Нью-Йорке его сочли бы трансвеститом. Сам он наверняка таковым себя не считал.
Большую часть того, что было сказано на заседании, я даже не расслышал, потому что адвокат и прокурор подошли к судье и стали что-то обсуждать между собой. Так или иначе, через полчаса все было закончено. Двум членам группы назначили штраф в пять тысяч восточно-карибских долларов – примерно две с половиной тысячи американских. С меня и с девушек обвинения были сняты. Мы были свободны и могли возвращаться домой. У меня сложилось стойкое впечатление, что своими штрафами мы внесли крупный вклад в экономику острова.
Кто-то из полицейских отвез меня на виллу, где я пересел на нашу взятую на прокат машину. Это был «Моррис Моук», внешне напоминавший джип с открытым кузовом. Забавный маленький автомобиль, отлично подходивший для поездок по тропическому острову. До ареста я даже получил местные права, чтобы ездить на нем, и немного этим гордился.
На самом деле, я никак не ожидал, что обзаведусь транспортом, ведь денег у меня не было ни гроша. Однако, деньги и не понадобились. В наш первый день на острове мы с Билли Перри шли мимо автопроката. Я заглянул в гараж, где двое механиков возились со старым «Моррисом», пытаясь поменять в нем масло.
– Помощь не нужна? – я спросил полушутя, но они восприняли это всерьез.
– Отличный механик. Из Америки, – Билли ткнул в меня пальцем. Похоже, его слова произвели на них впечатление. В итоге, я провел там еще два часа, помогая им чинить машины.
– Ты мог бы заработать большие деньги, если бы решил остаться здесь, – сказали они.
Пока же у них не было денег, чтобы заплатить мне, а у меня не было машины. Поэтому мы совершили взаимовыгодный обмен. Я починил несколько «Моуков» и «Остинов», а за это получил транспорт.
Итак, я снова поехал в тюрьму, чтобы забрать своих товарищей и отвезти домой. Однако, когда я туда добрался, планы поменялись. Похоже, мы стали местными знаменитостями. Нам предложили выпивку за счет заведения в местном баре, так что мы туда и отправились.
К тому времени, когда пора было уходить, все мы изрядно напились. Мне вздумалось прокатиться по пляжу, который был совсем близко. Я помчался по прямой песчаной полосе, успевая объезжать отдыхавших на песке людей. Мне хотелось добраться до небольших песчаных дюн на краю пляжа. «Моук» – машина небыстрая, но все-таки я успел прилично разогнаться. Я выскочил на гребень дюны и не успел глазом моргнуть, как оказался в океане.
«Моук» моментально ушел под воду, и я быстро понял, что приближается прилив. Вскоре машина совсем скрылась из виду.
Стоя на берегу, я наконец почувствовал, насколько же я пьян. Меня мутило. Друзья куда-то разбрелись. И я остался без средства передвижения. От «Моука» виднелся лишь красный флажок на антенне, торчащей из заднего бампера. Каждый раз, как сходила волна, флажок появлялся над водой.
«Черт», – подумал я. – «Надо как-то его вытащить.»
Моих попутчиков нигде не было видно. Я поплелся обратно в бар, чтобы найти подмогу. Когда я вошел внутрь, там уже собрался целый ансамбль, а двое парней играли на стальных бочках. Это просто завораживало – какие ритмы они умудрялись выбивать из старых масляных бочек. Один из тех, кто нас арестовывал, тоже там был. Он снял полицейскую форму и теперь влился в число музыкантов. Кто бы мог подумать. У меня был соблазн остаться в баре на всю ночь, но я знал, что «Моук» нужно вернуть. Мне нечем было заплатить за его прокат.
Я собрал пятерых парней, и мы пошли на пляж. Прилив стоял еще высоко – мы подплыли к машине и встали на капот и сиденья.
– Теперь дружно нырнем, возьмемся и вытащим его на берег. Раз… два… три… ныряем!
Черт, как же это оказалось тяжело! Но мы это сделали. Когда «Моук» оказался на берегу, я снял все заглушки, и мы опрокинули его на крышу, чтобы вытекла вся вода. Машина осталась сохнуть, а меня кто-то подвез домой.
На следующее утро я встал пораньше и отправился в прокат. Стоило мне появиться, как я услышал:
– Эй, я слышал, ты утопил наш «Моук» в океане!
Похоже, новости на Монтсеррате разлетались быстро.
– Не волнуйтесь, – сказал я. – Через пару часов будет как новенький.
Я захватил бензин, масло и новый аккумулятор, а затем пошел на пляж, взяв двух парней из проката в качестве помощников. Мы снова поставили машину на колеса. Я залил свежее масло и бензин, поменял аккумулятор, вычистил карбюратор и систему зажигания. Затем вернул все заглушки на место и впрыснул масло в цилиндры. Удивительно, но машина завелась. Мы поехали обратно в прокат, где я ополоснул ее из шланга и объявил, что все в полном порядке.
Следующий день был последним днем нашего отдыха. Я попрощался с Уилли и его игуаной, и мы полетели домой на самолете «DC-3» времен Второй мировой. В нем не было двери, а проход между сиденьями был заставлен клетками с курицами. Пролетая на высоте тысячи футов над океаном, мы возвращались домой – к снегу, весенней слякоти и грязи. И нашему очередному пятничному концерту в «Ржавом гвозде». А несколько лет спустя большая часть острова Монтсеррат была стерта с лица земли извержением вулкана. Вилла, тюрьма, дороги… все это исчезло без следа.
С группой “Fat” я оставался недолго. Мне сложно было жить вместе с таким количеством людей. Я никогда не знал, что сказать и как себя вести, и часто ощущал себя потерянным. Но я обзавелся многими связями и стал гораздо увереннее в себе, хотя бы в том, что касалось техники. С техникой мне было легко иметь дело и легко о ней говорить, и чем больше я всем этим занимался, тем больше знал, и тем легче мне становилось. Я без проблем мог подойти к звукоинженеру на концерте. Но меня по-прежнему ужасала мысль о том, чтобы подойти к девушке.
читать дальшеУ Питера был приятель, у которого имелись связи на острове, и он предложил участок земли в качестве нашего залога. В результате, к обеду нас отпустили. На следующее утро друг Питера нашел нам адвоката, сморщенного коротышку с острым взглядом. Он явно к нам не благоволил. «Возможно, он местный, и у него есть дочери», – подумал я. В конце концов, ему было известно о тех сбежавших девицах.
Когда все собрались вместе, он сказал:
– Известно ли вам, молодые люди, что хранение некоторых видов наркотиков в британских колониях карается повешением?
Мы промолчали. Остров Монтсеррат был одной из британских колоний.
– Меры борьбы с наркотиками на этих территориях весьма, хм, драконовские.
– Копы только и знают, что музыкантов сажать. Надеюсь, нас не запрут здесь навечно.
– Иди к черту, – сказал я. Майк в тот день просто сиял оптимизмом.
Оказалось, больше всего доблестную полицию волновали семена марихуаны. За них нас и арестовали – какую-то горстку семян на дне пакета. Это означало, что нас подозревают в выращивании. С любителей покурить спрос был невелик, им грозил только тюремный срок, но тех, кто выращивал марихуану, казнили. Кокаин, грибы, спиды, кислота – все, что парни не успели смыть, тоже оказалось среди улик, но на это полицейским было плевать. Они пришли за семенами, и они их нашли.
Слушание было назначено на среду. Мы привели себя в порядок и явились в суд утром, как и было указано. Похоже, наше дело было единственным, и в зале были только мы, судья с приставами, прокурор, адвокат и несколько зрителей. Мы предстали перед судьей, носившим парик, за который в Нью-Йорке его сочли бы трансвеститом. Сам он наверняка таковым себя не считал.
Большую часть того, что было сказано на заседании, я даже не расслышал, потому что адвокат и прокурор подошли к судье и стали что-то обсуждать между собой. Так или иначе, через полчаса все было закончено. Двум членам группы назначили штраф в пять тысяч восточно-карибских долларов – примерно две с половиной тысячи американских. С меня и с девушек обвинения были сняты. Мы были свободны и могли возвращаться домой. У меня сложилось стойкое впечатление, что своими штрафами мы внесли крупный вклад в экономику острова.
Кто-то из полицейских отвез меня на виллу, где я пересел на нашу взятую на прокат машину. Это был «Моррис Моук», внешне напоминавший джип с открытым кузовом. Забавный маленький автомобиль, отлично подходивший для поездок по тропическому острову. До ареста я даже получил местные права, чтобы ездить на нем, и немного этим гордился.
На самом деле, я никак не ожидал, что обзаведусь транспортом, ведь денег у меня не было ни гроша. Однако, деньги и не понадобились. В наш первый день на острове мы с Билли Перри шли мимо автопроката. Я заглянул в гараж, где двое механиков возились со старым «Моррисом», пытаясь поменять в нем масло.
– Помощь не нужна? – я спросил полушутя, но они восприняли это всерьез.
– Отличный механик. Из Америки, – Билли ткнул в меня пальцем. Похоже, его слова произвели на них впечатление. В итоге, я провел там еще два часа, помогая им чинить машины.
– Ты мог бы заработать большие деньги, если бы решил остаться здесь, – сказали они.
Пока же у них не было денег, чтобы заплатить мне, а у меня не было машины. Поэтому мы совершили взаимовыгодный обмен. Я починил несколько «Моуков» и «Остинов», а за это получил транспорт.
Итак, я снова поехал в тюрьму, чтобы забрать своих товарищей и отвезти домой. Однако, когда я туда добрался, планы поменялись. Похоже, мы стали местными знаменитостями. Нам предложили выпивку за счет заведения в местном баре, так что мы туда и отправились.
К тому времени, когда пора было уходить, все мы изрядно напились. Мне вздумалось прокатиться по пляжу, который был совсем близко. Я помчался по прямой песчаной полосе, успевая объезжать отдыхавших на песке людей. Мне хотелось добраться до небольших песчаных дюн на краю пляжа. «Моук» – машина небыстрая, но все-таки я успел прилично разогнаться. Я выскочил на гребень дюны и не успел глазом моргнуть, как оказался в океане.
«Моук» моментально ушел под воду, и я быстро понял, что приближается прилив. Вскоре машина совсем скрылась из виду.
Стоя на берегу, я наконец почувствовал, насколько же я пьян. Меня мутило. Друзья куда-то разбрелись. И я остался без средства передвижения. От «Моука» виднелся лишь красный флажок на антенне, торчащей из заднего бампера. Каждый раз, как сходила волна, флажок появлялся над водой.
«Черт», – подумал я. – «Надо как-то его вытащить.»
Моих попутчиков нигде не было видно. Я поплелся обратно в бар, чтобы найти подмогу. Когда я вошел внутрь, там уже собрался целый ансамбль, а двое парней играли на стальных бочках. Это просто завораживало – какие ритмы они умудрялись выбивать из старых масляных бочек. Один из тех, кто нас арестовывал, тоже там был. Он снял полицейскую форму и теперь влился в число музыкантов. Кто бы мог подумать. У меня был соблазн остаться в баре на всю ночь, но я знал, что «Моук» нужно вернуть. Мне нечем было заплатить за его прокат.
Я собрал пятерых парней, и мы пошли на пляж. Прилив стоял еще высоко – мы подплыли к машине и встали на капот и сиденья.
– Теперь дружно нырнем, возьмемся и вытащим его на берег. Раз… два… три… ныряем!
Черт, как же это оказалось тяжело! Но мы это сделали. Когда «Моук» оказался на берегу, я снял все заглушки, и мы опрокинули его на крышу, чтобы вытекла вся вода. Машина осталась сохнуть, а меня кто-то подвез домой.
На следующее утро я встал пораньше и отправился в прокат. Стоило мне появиться, как я услышал:
– Эй, я слышал, ты утопил наш «Моук» в океане!
Похоже, новости на Монтсеррате разлетались быстро.
– Не волнуйтесь, – сказал я. – Через пару часов будет как новенький.
Я захватил бензин, масло и новый аккумулятор, а затем пошел на пляж, взяв двух парней из проката в качестве помощников. Мы снова поставили машину на колеса. Я залил свежее масло и бензин, поменял аккумулятор, вычистил карбюратор и систему зажигания. Затем вернул все заглушки на место и впрыснул масло в цилиндры. Удивительно, но машина завелась. Мы поехали обратно в прокат, где я ополоснул ее из шланга и объявил, что все в полном порядке.
Следующий день был последним днем нашего отдыха. Я попрощался с Уилли и его игуаной, и мы полетели домой на самолете «DC-3» времен Второй мировой. В нем не было двери, а проход между сиденьями был заставлен клетками с курицами. Пролетая на высоте тысячи футов над океаном, мы возвращались домой – к снегу, весенней слякоти и грязи. И нашему очередному пятничному концерту в «Ржавом гвозде». А несколько лет спустя большая часть острова Монтсеррат была стерта с лица земли извержением вулкана. Вилла, тюрьма, дороги… все это исчезло без следа.
С группой “Fat” я оставался недолго. Мне сложно было жить вместе с таким количеством людей. Я никогда не знал, что сказать и как себя вести, и часто ощущал себя потерянным. Но я обзавелся многими связями и стал гораздо увереннее в себе, хотя бы в том, что касалось техники. С техникой мне было легко иметь дело и легко о ней говорить, и чем больше я всем этим занимался, тем больше знал, и тем легче мне становилось. Я без проблем мог подойти к звукоинженеру на концерте. Но меня по-прежнему ужасала мысль о том, чтобы подойти к девушке.
@темы: переводы, look me in the eye, СА