Глава 17
Рок-н-ролл всю ночь
Гастрольный тур «KISS возвращаются» начался летом 1979 года. Первый концерт должен был состояться 15 июня в Лейкленде, штат Флорида. Туда же отправлялся и я.
С весны я работал над новой коллекцией гитар со спецэффектами для Эйса. Вместе со Стивом Карром, мастером по изготовлению струнных, мы с Тексом доводили мои творения до ума, чтобы на них можно было играть. Карр занимался резьбой и окончательной отделкой, а Текс играл на готовых гитарах, проверяя их в деле. Я изготавливал и собирал электронную начинку. Группа только что выпустила альбом “Dynasty”, и их песни вновь занимали верхние строки чартов.
читать дальшеВ этом туре группа использовала полностью обновленное оснащение. Новые декорации. Новые спецэффекты. Новые костюмы. И все гитары, которые мы сделали, тоже были новыми. Это очень радовало, и лишь одна мысль меня беспокоила – будет ли все это работать?
За неделю до первого концерта команда отбыла во Флориду, чтобы подготовить сцену, а мне приходилось в бешеном темпе все доделывать. Казалось, я работаю двадцать пять часов в сутки. Текс и администратор тура ежедневно мне названивали, спрашивая, почему так долго, и я был постоянно на взводе.
– Мы тебя заждались, – говорил Текс. – Тур вот-вот начнется!
А мы сидели в мастерской и до последней минуты все собирали и налаживали. Сработает ли это на настоящем концерте? Перед толпой зрителей? Оставалось только надеяться.
Наконец, жарким солнечным утром, за два дня до концерта, я прибыл в Орландо. В обрезанных голубых джинсах, с бородой и длинными волосами, я больше смахивал на байкера, чем на туриста, но главное, я был на месте. При мне была сумка с одеждой, ящик, где лежала пиротехника, инструменты, запчасти и оружие, и два чехла с гитарами. Сойдя с самолета, я оказался среди сотен мамаш с детьми, прилетевших в Диснейленд на выходные. Они были шумные, бесцеремонные и источали странные запахи. Большинство старалось держаться на почтительном расстоянии от меня.
От выхода до терминала нас доставили на монорельсе. Пока я ждал своего багажа, какие-то дети скакали прямо по сумкам и чемоданам. Я пытался вспомнить, что читал о законах Флориды насчет огнестрельного оружия, и прикидывал, какие из них нарушил.
На улице, за пределами терминала, воздух был горячим и влажным, как в турецкой бане. Я летел первым классом, а во Флориде взял на прокат «Линкольн», машину с самым мощным кондиционером, которая у них имелась. Все это я записал на счет группы. Если гитары отработают как надо, мне возместят любые расходы. Если же что-то пойдет не так – до новой жизни на Карибах всего час полета отсюда.
Я направился в гостиницу – приземистое двухэтажное здание с облупившейся штукатуркой, плесенью и слабым запахом тины. Во Флориде везде попахивало тиной. Тут кругом было болото кроме тех мест, где люди осушили его, вымостили улицы и построили дома. Мне дали номер на первом этаже, с двумя кроватями и телевизором.
От дорогой сети отелей я ожидал совсем другого. Обстановка была дешевой и обшарпанной. Кровати жесткие, стулья расшатанные, а открывалка для бутылок прикручена к столику раковины прямо рядом с унитазом. Это была та гостиница, где лучше ничего не трогать голыми руками, и где в бассейн мочатся даже взрослые. Но я подумал, сойдет. В конце концов, мне здесь только две ночи провести.
Закрыв дверь, я распаковал гитары и аккуратно положил их на кровать, чтобы не поцарапать. В обеих использовались аккумуляторы «Фреццолини», поэтому я включил зарядные устройства и убедился, что зажглись индикаторы готовности. Кажется, в дороге ничего не сломалось.
Чтобы на гитарах можно было играть, их следовало заряжать не меньше часа. Коротая время, я вытащил свой револьвер и служебный пропуск со дна чемодана. Из другой сумки я достал пули – даже в те времена запрещалось проносить заряженное оружие на борт самолета. Я зарядил револьвер и сунул его под двойное дно фирменного чемоданчика «Халлибертон».
Когда гитары зарядились, я взял ту, что с подсветкой, и слегка повернул один из регуляторов. Гитара ожила, и по ее корпусу побежали полоски света. Похоже, все 750 крошечных лампочек работали. Я ощутил, как они греют мне руку сквозь прозрачное пластиковое покрытие. Я выключил их, чтобы не расходовать батарею.
Следом я взял в руки дымовую гитару и проверил ее начинку. Щелкнув переключателем, я пару секунд глядел, как светится лампочка, потом осмотрел содержимое.
Больше делать было нечего. Все готово – тянуть бесполезно. Я отнес гитары в машину.
Когда я добрался до арены, большая часть установочных работ была уже закончена. Кто-то из команды перекусывал, стоя возле буфета. Один парень запускал модель самолета над сиденьями. Два плотника ушли за сцену и там накачивались кокаином, дорожка за дорожкой. Мне они тоже предложили. Кокаин может придать энергии, но я и так был достаточно взбудоражен. Меня не отпускала тревога, сработают ли мои изобретения как надо, и наркотики мне были ни к чему.
Я прошел мимо кокаинщиков и отнес гитары в гримерку, где мы их и включили. Большая часть команды ни разу их не видела, и в комнату сразу набилось столько народа, что некоторым пришлось остаться в дверях. Текс и Пол – два наших гитарных техника – подошли ближе, чтобы как следует разглядеть инструменты.
Все заулыбались, когда Текс включил гитару с подсветкой, и белые полоски забегали вверх-вниз по ее корпусу. Блики света скользили по стене, как рябь на озере в солнечный день, только гораздо ярче.
– Это же просто класс. Невероятно!
Все столпились вокруг. Никто раньше не видел ничего подобного.
– Черт, ну и яркая же она!
Кто-то выключил верхний свет, и мы снова стали смотреть на гитару. Я начал ощущать себя победителем.
Вскоре появился Эйс. Он взял гитару и осторожно повернул ее в руках – словно она была живая и могла укусить. Я понимал его. Когда держишь ее в руках, то ощущаешь, как тепло лампочек скользит по твоей коже. Она действительно казалась живой. Если положить ладонь на корпус, гитара словно терлась о твою руку.
– Ну, Усилок, ты даешь. Рехнуться можно!
Мы вынесли гитары на сцену и подключили к комплекту из шести усилителей «Маршалл». Звук наполнил пустой концертный зал. Эйс был в восторге, а я выдохнул с чувством облегчения и гордости. До концерта оставалась всего одна ночь.
Сценическое оформление также делалось по особому заказу KISS, и мне нужно было кое-что приварить к алюминиевому каркасу на той стороне сцены, где стоял Эйс, чтобы дополнительные «примочки» для гитар были у него под рукой. Я объяснил старшему плотнику, что мне нужно, и он пообещал, что за вечер все сделает.
– Имей в виду, я тебе делаю большое одолжение. С тебя галлон джина «Танкерей», – сказал он. Я согласился – что еще оставалось делать? После нервотрепки с гитарами я был слишком взвинчен, чтобы уснуть, но через какое-то время пошел в свой номер и просто отключился.
Когда я проснулся, в окна ярко светило солнце. Мой номер был с видом на лужайку, которая шла под уклон и спускалась в заросли высокой болотной травы. Вид был вполне живописный, портил его только знак футах в десяти от двери:
Заметил я эту надпись только сейчас – впрочем, когда я приехал, я вообще мало на что обращал внимание кроме гитар. Решив сфотографировать табличку, я открыл дверь и чуть не наступил на большого черного щитомордника, гревшегося на солнце на бетонном патио. На патио моего номера.
Это была здоровенная змея фута три длиной и толщиной чуть не с мою ногу. Выглядела она весьма агрессивно. Змея заметила меня, отпрянула и раскрыла бледную бело-розовую пасть, готовясь к атаке. Я видел таких раньше, на ферме деда с бабушкой. Гремучие змеи уползали прочь, если их не трогать, но щитомордники защищали свою территорию и могли напасть. По крайней мере, этот явно собрался атаковать. Я захлопнул дверь и стал думать, что делать дальше.
Первый раз я увидел ядовитую змею, когда мне было лет восемь. Но даже тогда я знал, как поступить. Я пошел в дом, взял энциклопедию, открыл статью «Змеи» и все о них прочел. Водяные щитомордники были опасны, как и гремучие змеи, и медноголовые, но я выяснил, что в других краях водятся и куда более опасные виды. Я сразу решил, что ни за что в эти места не поеду.
В детстве я читал, что риск умереть от укуса змеи ниже, чем вероятность утонуть в бассейне или погибнуть в автокатастрофе. Но сегодня от статистики было мало прока. В двух футах от меня находилась разъяренная ядовитая змея, от которой меня отделяла хлипкая металлическая дверь. Я должен был что-то предпринять. Если лягу спать дальше, горничная, которая придет убирать номер, запустит ее внутрь. А я совсем не хотел, чтобы по моей комнате ползала змея. Если я хотел оставить себе возможность утонуть в бассейне или разбиться на машине, нужно было избавиться от нее или ускользнуть живым. Шансы, что она меня укусит, сейчас были как нельзя выше.
Жители северных штатов говорят: «Зачем убивать змей? Они не страшные. Они не тронут вас, если их не провоцировать». Южане такого не скажут, и у них есть на то причины. У моего деда был наемный работник, Джеральд, и однажды он ткнул щитомордника палкой, думая, что тот уползет. Как бы не так. Змея молниеносно влезла по палке и цапнула его. Вся рука у Джеральда стала лиловой, и он чуть не умер.
Когда мне было пятнадцать, змея свалилась с ветки прямо в лодку, на которой я плавал. Я выстрелил в нее шесть раз, потом ударил веслом, и она все еще пыталась меня укусить. Лодка в итоге чуть не потонула. Когда-то давно мой прадед Данди дал мне лучший совет, как справиться со змеей: «стреляй дробью, шестым номером».
Именно такой дробью он заряжал свой обрез, когда ходил по болотам и высокой траве.
Обреза у меня не было, но имелась неплохая альтернатива. Я открыл чемодан и достал револьвер. Высыпав патроны на кровать, я быстро зарядил его «змеиными пулями». Это как мелкая стальная дробь, заключенная в гильзу. Вы спросите, зачем мне змеиные пули на гастролях с рок-группой? Не спрашивайте. Я всегда носил с собой оружие, и мне случалось проводить лето на Юге. Я прекрасно знал, что водится в болотах Флориды.
Теперь я был готов. Я распахнул дверь, опустил револьвер и выстрелил в змею дважды, прежде чем она смогла напасть на меня. Первый выстрел опрокинул ее на спину. Второй отбросил футов на десять в траву. Я шагнул наружу и выстрелил еще четыре раза, чтобы наверняка. Когда звуки выстрелов стихли, я огляделся.
Облако порохового дыма медленно рассеивалось. Змею разорвало пополам. Хвост еще дергался. Купающиеся в бассейне люди пригнулись и попрятались – кто нырнул в воду, кто под шезлонг. Никто не двигался с места.
– Все в порядке, это просто была змея! – я улыбнулся и успокаивающе помахал револьвером.
Никто даже не шелохнулся. До меня дошло, что я стою в одних трусах и размахиваю оружием неподалеку от бассейна, где полно детей и загорающих родителей. Я развернулся и пошел к себе.
В номере я заглянул под обе кровати – убедиться, что в комнату не заполз какой-нибудь родственник той змеи, пока я был снаружи. Потом перезарядил револьвер и натянул штаны и рубашку. Нет ничего более бесполезного, чем разряженное оружие в номере мотеля.
Я позвонил на стойку регистрации и попросил к телефону управляющего. Когда он взял трубку, я сказал:
– Ко мне прямо под дверь приполз ядовитый щитомордник. Но все уже в порядке, я его застрелил. Можете прислать уборщика, чтобы он прибрал во дворе?
Я ожидал благодарностей, однако управляющий на меня накинулся.
– Вы палили из пистолета в моей гостинице! Совсем спятили? Вас ждут большие неприятности, мистер! Я вас в тюрьму засажу! Оставайтесь на месте. Я вызываю полицию!
Через пару мгновений он возник у меня на пороге – взбешенный, с багровым лицом – и продолжил орать, нарушая мой покой.
Вскоре появился и шериф. Здоровенный мужик весом не меньше 250 фунтов, в зеркальных солнечных очках, какие любили носить полицейские на Юге. Выглядел он не слишком дружелюбно, но я знал, что это лишь видимость. Я уже успел с ним познакомиться, когда он заходил в концертный зал для проверки мер безопасности. Оказалось, он служил во Вьетнаме. Мы поговорили о противотанковых гранатометах M72 LAW, из которых ему довелось стрелять, и я сказал, что было бы неплохо использовать снаряды от них для сценических эффектов. Потом я показал шерифу некоторые пиротехнические устройства, которые мы применяли на концертах. Я как раз начинал работать над «ракетными» гитарами.
– Что здесь произошло? – спросил он, растягивая слова.
– Я открыл дверь, а там была змея, которая собиралась меня ужалить. Поэтому я ее застрелил, – сказал я. – Хорошо, что у меня было оружие, и я был начеку. Будь я невнимателен, она бы здорово меня цапнула.
Шериф кивнул. Он отметил выщербину в бетоне, которую оставила первая пуля не боле чем в двух футах от моей двери. С такого расстояния разъяренный щитомордник легко мог напасть. Он повернулся к управляющему и сказал:
– Черт побери, Фред, тебе повезло, что парень был настороже. Ты бы проблем не обобрался, если бы змея укусила его или какого-нибудь ребенка.
Управляющий вздрогнул, но кивнул. Он явно не разделял точку зрения шерифа. Наверняка он предпочел бы, чтобы змея заползла в чей-нибудь номер, ужалила постояльца и скрылась. Прислуга обнаружила бы лиловый труп, и сотрудник похоронной конторы по-тихому вывез бы его из гостиницы. Без выстрелов. Без лишней суеты. В конце концов, мертвецы были обычным делом в номерах флоридских отелей. А вот стрельба нет – по крайней мере, не в Лейкленде.
Потом шериф повернулся ко мне и спросил:
– Из чего ты ее уложил, сынок?
Я показал ему револьвер. Он осмотрел его, вернул мне и сказал:
– Отличное оружие. Если бы я не смог убить из него змею, я бы оставил эту затею и медленно-медленно отошел назад, пожелав змее всего наилучшего.
Он не спросил, откуда парня вроде меня большой револьвер в золотом чемоданчике. Оружие тогда носили все. Это была Флорида 1979 года. На этом шериф и ушел.
А я переселился в «Хилтон», где проблем с рептилиями у меня больше не было. Но сначала я настоял, чтобы в прежнем отеле мне возместили стоимость номера, поскольку условия проживания оказались совершенно неудовлетворительными. Возможно, то, как решительно и твердо я разобрался с ядовитой змеей, убедило менеджера в справедливости моих аргументов.
Рок-н-ролл всю ночь
Гастрольный тур «KISS возвращаются» начался летом 1979 года. Первый концерт должен был состояться 15 июня в Лейкленде, штат Флорида. Туда же отправлялся и я.
С весны я работал над новой коллекцией гитар со спецэффектами для Эйса. Вместе со Стивом Карром, мастером по изготовлению струнных, мы с Тексом доводили мои творения до ума, чтобы на них можно было играть. Карр занимался резьбой и окончательной отделкой, а Текс играл на готовых гитарах, проверяя их в деле. Я изготавливал и собирал электронную начинку. Группа только что выпустила альбом “Dynasty”, и их песни вновь занимали верхние строки чартов.
читать дальшеВ этом туре группа использовала полностью обновленное оснащение. Новые декорации. Новые спецэффекты. Новые костюмы. И все гитары, которые мы сделали, тоже были новыми. Это очень радовало, и лишь одна мысль меня беспокоила – будет ли все это работать?
За неделю до первого концерта команда отбыла во Флориду, чтобы подготовить сцену, а мне приходилось в бешеном темпе все доделывать. Казалось, я работаю двадцать пять часов в сутки. Текс и администратор тура ежедневно мне названивали, спрашивая, почему так долго, и я был постоянно на взводе.
– Мы тебя заждались, – говорил Текс. – Тур вот-вот начнется!
А мы сидели в мастерской и до последней минуты все собирали и налаживали. Сработает ли это на настоящем концерте? Перед толпой зрителей? Оставалось только надеяться.
Наконец, жарким солнечным утром, за два дня до концерта, я прибыл в Орландо. В обрезанных голубых джинсах, с бородой и длинными волосами, я больше смахивал на байкера, чем на туриста, но главное, я был на месте. При мне была сумка с одеждой, ящик, где лежала пиротехника, инструменты, запчасти и оружие, и два чехла с гитарами. Сойдя с самолета, я оказался среди сотен мамаш с детьми, прилетевших в Диснейленд на выходные. Они были шумные, бесцеремонные и источали странные запахи. Большинство старалось держаться на почтительном расстоянии от меня.
От выхода до терминала нас доставили на монорельсе. Пока я ждал своего багажа, какие-то дети скакали прямо по сумкам и чемоданам. Я пытался вспомнить, что читал о законах Флориды насчет огнестрельного оружия, и прикидывал, какие из них нарушил.
На улице, за пределами терминала, воздух был горячим и влажным, как в турецкой бане. Я летел первым классом, а во Флориде взял на прокат «Линкольн», машину с самым мощным кондиционером, которая у них имелась. Все это я записал на счет группы. Если гитары отработают как надо, мне возместят любые расходы. Если же что-то пойдет не так – до новой жизни на Карибах всего час полета отсюда.
Я направился в гостиницу – приземистое двухэтажное здание с облупившейся штукатуркой, плесенью и слабым запахом тины. Во Флориде везде попахивало тиной. Тут кругом было болото кроме тех мест, где люди осушили его, вымостили улицы и построили дома. Мне дали номер на первом этаже, с двумя кроватями и телевизором.
От дорогой сети отелей я ожидал совсем другого. Обстановка была дешевой и обшарпанной. Кровати жесткие, стулья расшатанные, а открывалка для бутылок прикручена к столику раковины прямо рядом с унитазом. Это была та гостиница, где лучше ничего не трогать голыми руками, и где в бассейн мочатся даже взрослые. Но я подумал, сойдет. В конце концов, мне здесь только две ночи провести.
Закрыв дверь, я распаковал гитары и аккуратно положил их на кровать, чтобы не поцарапать. В обеих использовались аккумуляторы «Фреццолини», поэтому я включил зарядные устройства и убедился, что зажглись индикаторы готовности. Кажется, в дороге ничего не сломалось.
Чтобы на гитарах можно было играть, их следовало заряжать не меньше часа. Коротая время, я вытащил свой револьвер и служебный пропуск со дна чемодана. Из другой сумки я достал пули – даже в те времена запрещалось проносить заряженное оружие на борт самолета. Я зарядил револьвер и сунул его под двойное дно фирменного чемоданчика «Халлибертон».
Когда гитары зарядились, я взял ту, что с подсветкой, и слегка повернул один из регуляторов. Гитара ожила, и по ее корпусу побежали полоски света. Похоже, все 750 крошечных лампочек работали. Я ощутил, как они греют мне руку сквозь прозрачное пластиковое покрытие. Я выключил их, чтобы не расходовать батарею.
Следом я взял в руки дымовую гитару и проверил ее начинку. Щелкнув переключателем, я пару секунд глядел, как светится лампочка, потом осмотрел содержимое.
Больше делать было нечего. Все готово – тянуть бесполезно. Я отнес гитары в машину.
Когда я добрался до арены, большая часть установочных работ была уже закончена. Кто-то из команды перекусывал, стоя возле буфета. Один парень запускал модель самолета над сиденьями. Два плотника ушли за сцену и там накачивались кокаином, дорожка за дорожкой. Мне они тоже предложили. Кокаин может придать энергии, но я и так был достаточно взбудоражен. Меня не отпускала тревога, сработают ли мои изобретения как надо, и наркотики мне были ни к чему.
Я прошел мимо кокаинщиков и отнес гитары в гримерку, где мы их и включили. Большая часть команды ни разу их не видела, и в комнату сразу набилось столько народа, что некоторым пришлось остаться в дверях. Текс и Пол – два наших гитарных техника – подошли ближе, чтобы как следует разглядеть инструменты.
Все заулыбались, когда Текс включил гитару с подсветкой, и белые полоски забегали вверх-вниз по ее корпусу. Блики света скользили по стене, как рябь на озере в солнечный день, только гораздо ярче.
– Это же просто класс. Невероятно!
Все столпились вокруг. Никто раньше не видел ничего подобного.
– Черт, ну и яркая же она!
Кто-то выключил верхний свет, и мы снова стали смотреть на гитару. Я начал ощущать себя победителем.
Вскоре появился Эйс. Он взял гитару и осторожно повернул ее в руках – словно она была живая и могла укусить. Я понимал его. Когда держишь ее в руках, то ощущаешь, как тепло лампочек скользит по твоей коже. Она действительно казалась живой. Если положить ладонь на корпус, гитара словно терлась о твою руку.
– Ну, Усилок, ты даешь. Рехнуться можно!
Мы вынесли гитары на сцену и подключили к комплекту из шести усилителей «Маршалл». Звук наполнил пустой концертный зал. Эйс был в восторге, а я выдохнул с чувством облегчения и гордости. До концерта оставалась всего одна ночь.
Сценическое оформление также делалось по особому заказу KISS, и мне нужно было кое-что приварить к алюминиевому каркасу на той стороне сцены, где стоял Эйс, чтобы дополнительные «примочки» для гитар были у него под рукой. Я объяснил старшему плотнику, что мне нужно, и он пообещал, что за вечер все сделает.
– Имей в виду, я тебе делаю большое одолжение. С тебя галлон джина «Танкерей», – сказал он. Я согласился – что еще оставалось делать? После нервотрепки с гитарами я был слишком взвинчен, чтобы уснуть, но через какое-то время пошел в свой номер и просто отключился.
Когда я проснулся, в окна ярко светило солнце. Мой номер был с видом на лужайку, которая шла под уклон и спускалась в заросли высокой болотной травы. Вид был вполне живописный, портил его только знак футах в десяти от двери:
Осторожно
Берегитесь рептилий
За знак не заходить
Берегитесь рептилий
За знак не заходить
Заметил я эту надпись только сейчас – впрочем, когда я приехал, я вообще мало на что обращал внимание кроме гитар. Решив сфотографировать табличку, я открыл дверь и чуть не наступил на большого черного щитомордника, гревшегося на солнце на бетонном патио. На патио моего номера.
Это была здоровенная змея фута три длиной и толщиной чуть не с мою ногу. Выглядела она весьма агрессивно. Змея заметила меня, отпрянула и раскрыла бледную бело-розовую пасть, готовясь к атаке. Я видел таких раньше, на ферме деда с бабушкой. Гремучие змеи уползали прочь, если их не трогать, но щитомордники защищали свою территорию и могли напасть. По крайней мере, этот явно собрался атаковать. Я захлопнул дверь и стал думать, что делать дальше.
Первый раз я увидел ядовитую змею, когда мне было лет восемь. Но даже тогда я знал, как поступить. Я пошел в дом, взял энциклопедию, открыл статью «Змеи» и все о них прочел. Водяные щитомордники были опасны, как и гремучие змеи, и медноголовые, но я выяснил, что в других краях водятся и куда более опасные виды. Я сразу решил, что ни за что в эти места не поеду.
В детстве я читал, что риск умереть от укуса змеи ниже, чем вероятность утонуть в бассейне или погибнуть в автокатастрофе. Но сегодня от статистики было мало прока. В двух футах от меня находилась разъяренная ядовитая змея, от которой меня отделяла хлипкая металлическая дверь. Я должен был что-то предпринять. Если лягу спать дальше, горничная, которая придет убирать номер, запустит ее внутрь. А я совсем не хотел, чтобы по моей комнате ползала змея. Если я хотел оставить себе возможность утонуть в бассейне или разбиться на машине, нужно было избавиться от нее или ускользнуть живым. Шансы, что она меня укусит, сейчас были как нельзя выше.
Жители северных штатов говорят: «Зачем убивать змей? Они не страшные. Они не тронут вас, если их не провоцировать». Южане такого не скажут, и у них есть на то причины. У моего деда был наемный работник, Джеральд, и однажды он ткнул щитомордника палкой, думая, что тот уползет. Как бы не так. Змея молниеносно влезла по палке и цапнула его. Вся рука у Джеральда стала лиловой, и он чуть не умер.
Когда мне было пятнадцать, змея свалилась с ветки прямо в лодку, на которой я плавал. Я выстрелил в нее шесть раз, потом ударил веслом, и она все еще пыталась меня укусить. Лодка в итоге чуть не потонула. Когда-то давно мой прадед Данди дал мне лучший совет, как справиться со змеей: «стреляй дробью, шестым номером».
Именно такой дробью он заряжал свой обрез, когда ходил по болотам и высокой траве.
Обреза у меня не было, но имелась неплохая альтернатива. Я открыл чемодан и достал револьвер. Высыпав патроны на кровать, я быстро зарядил его «змеиными пулями». Это как мелкая стальная дробь, заключенная в гильзу. Вы спросите, зачем мне змеиные пули на гастролях с рок-группой? Не спрашивайте. Я всегда носил с собой оружие, и мне случалось проводить лето на Юге. Я прекрасно знал, что водится в болотах Флориды.
Теперь я был готов. Я распахнул дверь, опустил револьвер и выстрелил в змею дважды, прежде чем она смогла напасть на меня. Первый выстрел опрокинул ее на спину. Второй отбросил футов на десять в траву. Я шагнул наружу и выстрелил еще четыре раза, чтобы наверняка. Когда звуки выстрелов стихли, я огляделся.
Облако порохового дыма медленно рассеивалось. Змею разорвало пополам. Хвост еще дергался. Купающиеся в бассейне люди пригнулись и попрятались – кто нырнул в воду, кто под шезлонг. Никто не двигался с места.
– Все в порядке, это просто была змея! – я улыбнулся и успокаивающе помахал револьвером.
Никто даже не шелохнулся. До меня дошло, что я стою в одних трусах и размахиваю оружием неподалеку от бассейна, где полно детей и загорающих родителей. Я развернулся и пошел к себе.
В номере я заглянул под обе кровати – убедиться, что в комнату не заполз какой-нибудь родственник той змеи, пока я был снаружи. Потом перезарядил револьвер и натянул штаны и рубашку. Нет ничего более бесполезного, чем разряженное оружие в номере мотеля.
Я позвонил на стойку регистрации и попросил к телефону управляющего. Когда он взял трубку, я сказал:
– Ко мне прямо под дверь приполз ядовитый щитомордник. Но все уже в порядке, я его застрелил. Можете прислать уборщика, чтобы он прибрал во дворе?
Я ожидал благодарностей, однако управляющий на меня накинулся.
– Вы палили из пистолета в моей гостинице! Совсем спятили? Вас ждут большие неприятности, мистер! Я вас в тюрьму засажу! Оставайтесь на месте. Я вызываю полицию!
Через пару мгновений он возник у меня на пороге – взбешенный, с багровым лицом – и продолжил орать, нарушая мой покой.
Вскоре появился и шериф. Здоровенный мужик весом не меньше 250 фунтов, в зеркальных солнечных очках, какие любили носить полицейские на Юге. Выглядел он не слишком дружелюбно, но я знал, что это лишь видимость. Я уже успел с ним познакомиться, когда он заходил в концертный зал для проверки мер безопасности. Оказалось, он служил во Вьетнаме. Мы поговорили о противотанковых гранатометах M72 LAW, из которых ему довелось стрелять, и я сказал, что было бы неплохо использовать снаряды от них для сценических эффектов. Потом я показал шерифу некоторые пиротехнические устройства, которые мы применяли на концертах. Я как раз начинал работать над «ракетными» гитарами.
– Что здесь произошло? – спросил он, растягивая слова.
– Я открыл дверь, а там была змея, которая собиралась меня ужалить. Поэтому я ее застрелил, – сказал я. – Хорошо, что у меня было оружие, и я был начеку. Будь я невнимателен, она бы здорово меня цапнула.
Шериф кивнул. Он отметил выщербину в бетоне, которую оставила первая пуля не боле чем в двух футах от моей двери. С такого расстояния разъяренный щитомордник легко мог напасть. Он повернулся к управляющему и сказал:
– Черт побери, Фред, тебе повезло, что парень был настороже. Ты бы проблем не обобрался, если бы змея укусила его или какого-нибудь ребенка.
Управляющий вздрогнул, но кивнул. Он явно не разделял точку зрения шерифа. Наверняка он предпочел бы, чтобы змея заползла в чей-нибудь номер, ужалила постояльца и скрылась. Прислуга обнаружила бы лиловый труп, и сотрудник похоронной конторы по-тихому вывез бы его из гостиницы. Без выстрелов. Без лишней суеты. В конце концов, мертвецы были обычным делом в номерах флоридских отелей. А вот стрельба нет – по крайней мере, не в Лейкленде.
Потом шериф повернулся ко мне и спросил:
– Из чего ты ее уложил, сынок?
Я показал ему револьвер. Он осмотрел его, вернул мне и сказал:
– Отличное оружие. Если бы я не смог убить из него змею, я бы оставил эту затею и медленно-медленно отошел назад, пожелав змее всего наилучшего.
Он не спросил, откуда парня вроде меня большой револьвер в золотом чемоданчике. Оружие тогда носили все. Это была Флорида 1979 года. На этом шериф и ушел.
А я переселился в «Хилтон», где проблем с рептилиями у меня больше не было. Но сначала я настоял, чтобы в прежнем отеле мне возместили стоимость номера, поскольку условия проживания оказались совершенно неудовлетворительными. Возможно, то, как решительно и твердо я разобрался с ядовитой змеей, убедило менеджера в справедливости моих аргументов.
@темы: переводы, look me in the eye, СА
-
-
25.03.2015 в 20:07-
-
25.03.2015 в 23:33