В субботу, 13 марта, за день до выступления, Нил отвез нас в Оксфорд. Хотя все цифры я выучил еще за несколько недель до этого, я по-прежнему очень нервничал из-за того, что буду рассказывать их перед публикой. На ночь мы остановились в маленьком отеле рядом с музеем, и я постарался как следует выспаться, что было непросто, поскольку меня продолжали одолевать мысли, как пройдет завтрашний день. Наконец, я заснул и мне снилось, что я гуляю по своим числовым пейзажам – по крайней мере, там я ощущал себя спокойно и уверенно.
читать дальшеМы оба проснулись рано. Нервничал не только я – Нил был в таком напряжении, что его мучили колики в желудке. Мы вместе позавтракали, а потом поехали в музей, следуя длинным и узким мощеным улицам. В Оксфорде я оказался впервые и был рад увидеть этот город, знаменитый своим университетом (старейшим в англоязычном мире). Благодаря архитектуре университетских зданий Оксфорд также называют «городом дремлющих шпилей».
Музей истории науки на Броад-стрит находится в старейшем в мире здании, изначально построенном как музей. Его возвели в 1683 году, и это был первый в мире музей, открытый для публики. Сейчас в его коллекции около 15 000 экспонатов, от античности до начала ХХ века. Среди них много старинных инструментов и приборов, которыми пользовались математики, астрономы и мореплаватели.
Когда мы въехали на музейную парковку, оказалось, что сотрудники музея, журналисты, операторы и организаторы благотворительного мероприятия собрались на улице и ждут нас. Когда я вышел из машины, Саймон Эклесс, отвечавший за сбор средств, подошел ко мне, энергично потряс мою руку и спросил, как я себя чувствую. Я сказал, что прекрасно. Меня представили всем остальным, а потом попросили присесть на ступени здания, чтобы сделать несколько фотографий. Ступени были сырыми и холодными, и я очень старался не ерзать.
Зал, где должно было состояться мое выступление, оказался длинным и пыльным. От края до края его заполняли стеклянные витрины с различными экспонатами. Возле одной из стен для меня был приготовлен маленький столик со стулом. Оттуда я прекрасно мог видеть доску Эйнштейна, висевшую на противоположной стене. Немного в стороне от моего стола был еще один стол подлиннее, на котором лежала стопка листов с цифрами и стояли электронные часы. За столом сидели члены кафедры математических наук из ближайшего университета Оксфорд Брукс, которые вызвались быть проверяющими. Их задача состояла в том, чтобы следить за выступлением и сверять произносимые мною цифры с напечатанными на листах. В начале выступления следовало включить часы, чтобы публика могла следить за ходом времени. Событие рекламировалось в местной прессе, и снаружи здания висели афиши, приглашавшие зайти в музей. Работники благотворительного фонта держали наготове информационные буклеты и коробки для пожертвований.
Нил по-прежнему был так напряжен, что казался больным, но был решительно настроен оставаться в зале и поддерживать меня. Его присутствие действительно мне помогало. Попозировав еще для фотографий, я сел на стул и выложил на столик те немногие вещи, что взял с собой – бутылки с водой на случай, если у меня пересохнет в горле, а также шоколадку и бананы, чтобы подзарядиться энергией во время выступления. Когда я был готов к началу, Саймон попросил тишины и запустил часы. Было пять минут двенадцатого.
Итак, я начал произносить уже хорошо знакомые первые знаки числа «пи». Пейзажи в моей голове вырастали и сменялись один другим. Проверяющие вычеркивали цифру за цифрой. В зале стояла почти полная тишина, не считая редких приглушенных покашливаний или шороха шагов, когда кто-то переходил из одного конца зала в другой. Эти звуки не тревожили меня, потому что я чувствовал, как меня поглощает зрительный поток меняющихся цветов, форм и образов моих числовых пейзажей. Я произносил цифры почти нараспев, равномерно дыша, и вдруг осознал, что совершенно спокоен, совсем как во сне накануне ночью. На то, чтобы прочесть первую тысячу знаков, ушло чуть больше десяти минут. Я открыл бутылку с водой и сделал несколько глотков, а затем продолжил.
Постепенно зал наполнялся людьми, которые вставали в нескольких метрах от меня и молча наблюдали, как я читаю. Хотя я больше всего волновался о том, чтобы рассказывать число «пи» перед таким количеством зрителей, в итоге я почти не замечал их, поскольку все мои мысли были поглощены ритмичным и непрерывным потоком цифр. Помню только одну серьезную помеху – у кого-то зазвонил мобильный телефон. Я перестал читать и подождал, пока звук смолкнет, чтобы продолжить.
По правилам мероприятия, я не мог с кем-либо разговаривать или как-то еще взаимодействовать во время выступления. Были разрешены короткие перерывы, во время которых я съедал кусочек шоколадки или банана. Чтобы поддерживать концентрацию во время передышек, я ходил из стороны в сторону позади своего стула, глядя в пол и избегая взглядов зрителей. Постоянно сидеть на месте, что-то рассказывая, оказалось сложнее, чем я ожидал, поскольку обычно я много кручусь и ерзаю. Пересказывая цифры, я запрокидывал голову, обхватывал ее руками или слегка покачивался с закрытыми глазами.
В четверть второго, когда прошло чуть больше двух часов с начала выступления, я достиг отметки в 10 000. С течением времени усталость нарастала все больше, и я чувствовал, как числовые картины в мозгу расплываются. До выступления я не рассказывал всю последовательность без перерыва и теперь надеялся, что мне хватит сил закончить.
Был лишь один момент, когда мне показалось, что я не могу продолжать. Это случилось после того, как я уже прочел 16 000 знаков. На несколько секунд в мозгу возникла абсолютная пустота: ни фигур, ни цветов, ничего. Со мной никогда не случалось подобного, я словно смотрел в черную дыру. Я крепко зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов. Потом в голове возникло какое-то покалывание, и цвета вновь появились из темноты. Я продолжил чтение.
К вечеру я наконец-то приблизился к концу своего числового путешествия. Прошло уже пять часов, я выбился из сил, но был рад, что конец уже виден. Я словно мысленно пробежал марафон. Ровно в четверть пятого, дрожащим от облегчения голосом, я произнес последние цифры – 67657486953587 – и дал знак, что я закончил. Я безошибочно произнес наизусть 22 514 знака числа «пи» за 5 часов 9 минут, установив новый британский и европейский рекорд. Зрители громко зааплодировали, а Саймон подбежал ко мне и внезапно обнял. Я поблагодарил проверяющих за то, что следили за моим выступлением от начала до конца, а затем меня попросили выйти из зала, чтобы сделать еще несколько снимков. Там же я выпил свой первый в жизни бокал шампанского.
Реакция СМИ на это мероприятие оказалась феноменальной – такого не ожидали ни представители фонда, ни я сам. В последующие недели я регулярно давал интервью различным газетам и радиостанциям, включая BBC, и даже станциям в Канаде и Австралии.
Один из самых частых вопросов, которые мне задавали в этих интервью, был такой: «Зачем запоминать число “пи” до такого количества знаков?» Тогда я ответил то же, что отвечу сейчас: число «пи» для меня невероятно красиво и совершенно уникально. Число «пи» само по себе достойно того, чтобы им восхищаться – как достойна этого «Мона Лиза» или симфония Моцарта.
читать дальшеМы оба проснулись рано. Нервничал не только я – Нил был в таком напряжении, что его мучили колики в желудке. Мы вместе позавтракали, а потом поехали в музей, следуя длинным и узким мощеным улицам. В Оксфорде я оказался впервые и был рад увидеть этот город, знаменитый своим университетом (старейшим в англоязычном мире). Благодаря архитектуре университетских зданий Оксфорд также называют «городом дремлющих шпилей».
Музей истории науки на Броад-стрит находится в старейшем в мире здании, изначально построенном как музей. Его возвели в 1683 году, и это был первый в мире музей, открытый для публики. Сейчас в его коллекции около 15 000 экспонатов, от античности до начала ХХ века. Среди них много старинных инструментов и приборов, которыми пользовались математики, астрономы и мореплаватели.
Когда мы въехали на музейную парковку, оказалось, что сотрудники музея, журналисты, операторы и организаторы благотворительного мероприятия собрались на улице и ждут нас. Когда я вышел из машины, Саймон Эклесс, отвечавший за сбор средств, подошел ко мне, энергично потряс мою руку и спросил, как я себя чувствую. Я сказал, что прекрасно. Меня представили всем остальным, а потом попросили присесть на ступени здания, чтобы сделать несколько фотографий. Ступени были сырыми и холодными, и я очень старался не ерзать.
Зал, где должно было состояться мое выступление, оказался длинным и пыльным. От края до края его заполняли стеклянные витрины с различными экспонатами. Возле одной из стен для меня был приготовлен маленький столик со стулом. Оттуда я прекрасно мог видеть доску Эйнштейна, висевшую на противоположной стене. Немного в стороне от моего стола был еще один стол подлиннее, на котором лежала стопка листов с цифрами и стояли электронные часы. За столом сидели члены кафедры математических наук из ближайшего университета Оксфорд Брукс, которые вызвались быть проверяющими. Их задача состояла в том, чтобы следить за выступлением и сверять произносимые мною цифры с напечатанными на листах. В начале выступления следовало включить часы, чтобы публика могла следить за ходом времени. Событие рекламировалось в местной прессе, и снаружи здания висели афиши, приглашавшие зайти в музей. Работники благотворительного фонта держали наготове информационные буклеты и коробки для пожертвований.
Нил по-прежнему был так напряжен, что казался больным, но был решительно настроен оставаться в зале и поддерживать меня. Его присутствие действительно мне помогало. Попозировав еще для фотографий, я сел на стул и выложил на столик те немногие вещи, что взял с собой – бутылки с водой на случай, если у меня пересохнет в горле, а также шоколадку и бананы, чтобы подзарядиться энергией во время выступления. Когда я был готов к началу, Саймон попросил тишины и запустил часы. Было пять минут двенадцатого.
Итак, я начал произносить уже хорошо знакомые первые знаки числа «пи». Пейзажи в моей голове вырастали и сменялись один другим. Проверяющие вычеркивали цифру за цифрой. В зале стояла почти полная тишина, не считая редких приглушенных покашливаний или шороха шагов, когда кто-то переходил из одного конца зала в другой. Эти звуки не тревожили меня, потому что я чувствовал, как меня поглощает зрительный поток меняющихся цветов, форм и образов моих числовых пейзажей. Я произносил цифры почти нараспев, равномерно дыша, и вдруг осознал, что совершенно спокоен, совсем как во сне накануне ночью. На то, чтобы прочесть первую тысячу знаков, ушло чуть больше десяти минут. Я открыл бутылку с водой и сделал несколько глотков, а затем продолжил.
Постепенно зал наполнялся людьми, которые вставали в нескольких метрах от меня и молча наблюдали, как я читаю. Хотя я больше всего волновался о том, чтобы рассказывать число «пи» перед таким количеством зрителей, в итоге я почти не замечал их, поскольку все мои мысли были поглощены ритмичным и непрерывным потоком цифр. Помню только одну серьезную помеху – у кого-то зазвонил мобильный телефон. Я перестал читать и подождал, пока звук смолкнет, чтобы продолжить.
По правилам мероприятия, я не мог с кем-либо разговаривать или как-то еще взаимодействовать во время выступления. Были разрешены короткие перерывы, во время которых я съедал кусочек шоколадки или банана. Чтобы поддерживать концентрацию во время передышек, я ходил из стороны в сторону позади своего стула, глядя в пол и избегая взглядов зрителей. Постоянно сидеть на месте, что-то рассказывая, оказалось сложнее, чем я ожидал, поскольку обычно я много кручусь и ерзаю. Пересказывая цифры, я запрокидывал голову, обхватывал ее руками или слегка покачивался с закрытыми глазами.
В четверть второго, когда прошло чуть больше двух часов с начала выступления, я достиг отметки в 10 000. С течением времени усталость нарастала все больше, и я чувствовал, как числовые картины в мозгу расплываются. До выступления я не рассказывал всю последовательность без перерыва и теперь надеялся, что мне хватит сил закончить.
Был лишь один момент, когда мне показалось, что я не могу продолжать. Это случилось после того, как я уже прочел 16 000 знаков. На несколько секунд в мозгу возникла абсолютная пустота: ни фигур, ни цветов, ничего. Со мной никогда не случалось подобного, я словно смотрел в черную дыру. Я крепко зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов. Потом в голове возникло какое-то покалывание, и цвета вновь появились из темноты. Я продолжил чтение.
К вечеру я наконец-то приблизился к концу своего числового путешествия. Прошло уже пять часов, я выбился из сил, но был рад, что конец уже виден. Я словно мысленно пробежал марафон. Ровно в четверть пятого, дрожащим от облегчения голосом, я произнес последние цифры – 67657486953587 – и дал знак, что я закончил. Я безошибочно произнес наизусть 22 514 знака числа «пи» за 5 часов 9 минут, установив новый британский и европейский рекорд. Зрители громко зааплодировали, а Саймон подбежал ко мне и внезапно обнял. Я поблагодарил проверяющих за то, что следили за моим выступлением от начала до конца, а затем меня попросили выйти из зала, чтобы сделать еще несколько снимков. Там же я выпил свой первый в жизни бокал шампанского.
Реакция СМИ на это мероприятие оказалась феноменальной – такого не ожидали ни представители фонда, ни я сам. В последующие недели я регулярно давал интервью различным газетам и радиостанциям, включая BBC, и даже станциям в Канаде и Австралии.
Один из самых частых вопросов, которые мне задавали в этих интервью, был такой: «Зачем запоминать число “пи” до такого количества знаков?» Тогда я ответил то же, что отвечу сейчас: число «пи» для меня невероятно красиво и совершенно уникально. Число «пи» само по себе достойно того, чтобы им восхищаться – как достойна этого «Мона Лиза» или симфония Моцарта.
@темы: переводы, born on a blue day, СА
-
-
01.10.2018 в 16:46